Дважды я была в Париже с Джамилем — в туристской и деловой поездках. А в этот раз — три года назад — приехала одна на конференцию по проблемам международного туризма. И в мыслях не было у меня заниматься чем-то помимо этих проблем — тем более что я привезла несколько деловых предложений для западных коллег. И вот… обо всем забыла, старая дура…
«Донна Ольга, а знаете, что означает „Сена“ на галльском языке? Извилистая…» Антонио превосходно знал Париж. И он показал мне его дивные уголки, не входящие в обычные туристические маршруты. Он ухаживал в такой мягкой ненавязчивой манере. «Вы совсем не похожи на своего знаменитого соотечественника», — сказала я ему. «Вы имеете в виду Дон Жуана? Его напористость? — улыбнулся Антонио. — Ну, он был моложе меня. И потом… вряд ли ему попадались такие очаровательные женщины, как вы, донна Ольга…» Ох!.. От таких слов, право, могла голова закружиться…
Последний вечер в Париже был, наверное, лучшим в моей жизни. На Монмартре уличные художники заканчивали рисовать желающих увековечить себя. На ступенях Сакре-Кёр здоровенный негр в желтом балахоне продавал заводных пластмассовых голубей по сорок франков. Мы нашли местечко среди целующихся парочек, вокруг было полно молодежи. «Единственная седая голова тут моя», — усмехнулся Антонио. Еще не зажглись фонари, воздух был наполнен таинственным синим светом раннего вечера. Безумно хотелось любви. Близости хотелось…
Антонио не был мачо, совсем нет. Ни широких плеч, распирающих клетчатый пиджак, ни пылкого оценивающего взгляда. Почему-то он казался мне похожим на Босини из «Саги о Форсайтах». Мы ужинали в ресторане на первой платформе Эйфелевой башни, с шампанским, с мидиями, которые оказались очень вкусными, и телятина с шампиньонами была превосходная. Антонио немного рассказал о себе. Он был (как и Босини) архитектором, но получил в наследство крупную туристическую фирму, она надолго отвлекла его от проектирования особняков на Costa Bravo, на Costa del Sol. Два года назад умерла от рака его жена, с которой он, Антонио, прожил двадцать три года — «почти безоблачных». Своей внешностью я очень похожа на его жену — вот почему его сразу «притянуло с такой неотразимой силой». Так он сказал.
После ужина мы поднялись в лифте на вторую платформу. Вечерние огни Парижа, отраженные в Сене, «извилистой», мне снились впоследствии не то чтобы часто, но — ярко. Облокотясь на барьер, мы долго стояли, не в силах оторваться от огней Парижа. Не в силах оторваться друг от друга. Завтра я улечу — и всё кончится. «Донна Ольга, — сказал Антонио, — я не смогу забыть вас. Если вам понадобится любящий человек, который…» Не дослушав, я закрыла ему рот поцелуем. Наши комнаты были в одном отеле, только на разных этажах. Последнюю ночь в Париже моя комната пустовала…