— Гейдрих. Доктор Зейсс-Инкварт. Герман Геринг. По мнению имперского правительства.
— А лучше?
— Возможно, Бальдур фон Ширах и доктор Геббельс. Но в отношении этих претендентов он высказался с меньшей определенностью.
— О чем он еще говорил?
— Он сказал нам, что в такое время наша вера в императора и кабинет должна быть еще крепче, чем обычно. Что мы должны с уверенностью взирать на императорский дворец.
— И была минута почтительного молчания?
— Да.
Мистер Тагоми поблагодарил представителя «Руд Цветных Металлов» и положил трубку.
Пока он пил чай, зажужжал интерком. Раздался голос мисс Эфрикян.
— Сэр, вы высказали пожелание отправить послание германскому консулу. — Она сделала паузу. — Вы соизволите продиктовать его мне сейчас?
Еще вот это, дошло до Тагоми. А я и забыл.
— Зайдите в кабинет, — попросил он.
Мисс Эфрикян тут же вошла с улыбкой, исполненной надежды, на лице.
— Вы уже чувствуете себя лучше, сэр? — спросила она.
— Да. Инъекция витаминов очень помогла мне. — Он задумался. — Напомните мне имя германского консула.
— Фрайгерр Хуго Рейсс.
— Майн герр, — начал Тагоми. — Нас всех потрясло известие о том, что скончался ваш вождь, герр Мартин Борман. Слезами наполняются мои глаза, когда я пишу вам эти строки. Вспоминаю смелые деяния, совершенные герром Борманом для спасения немецкого народа от врагов внутренних, так и внешних, так же, как и поражающую душу твердость, проявленную им к изменникам, которые хотели предать извечную мечту всего человечества о покорении космоса, в который так смело ныне вторглись светловолосые голубоглазые нордические расы после тысячелетий… — Он умолк, потеряв всякую возможность хоть как-то закончить мысль мисс Эфрикян выключила свой диктофон и стала ждать дальнейших указаний.
— Великие времена мы переживаем, — заметил Тагоми.
— Записать это, сэр? И использовать в послании? — не зная, как поступить, она снова включила свой аппарат.
— Это я сказал, обращаясь к вам, — пояснил Тагоми.
Она улыбнулась.
— Воспроизведите, что я наговорил, — попросил Тагоми.
Послышался звук обратной перемотки. Затем его собственный голос, слабый и монотонный, воспроизводимый двухдюймовым громкоговорителем: «…совершенные герром Борманом для спасения…»
Сказанное им очень напоминало писк насекомого, которое тщится выползти из ловушки. Скребя лапками и хлопая крылышками, подумал он.
— Я придумал концовку, — сказал он, когда бобины перестали вращаться. — …прикованности к земле к своей ни перед чем не останавливаясь принести себя в жертву и тем самым заслужить такое место в истории, из которого не сможет вытеснить их никакая другая форма жизни вне зависимости от того, что может произойти в будущем. — Он сделал паузу.