Сначала меня поставили работать сортировщиком. Дали в руки такой чугунный прут, вроде длинной рейки, и научили отбивать от больших глыб медной руды куски пустой породы. Но я продолжал пугаться и вздрагивать при каждом взрыве динамита. Я отработал на шахте почти два года до того, как в 1907 произошел страшный, кровавый бунт, память о котором вечно будет терзать меня…
Все началось с обвала — в подземном тоннеле рухнул большой кусок кровли. Мне тогда здорово повезло, я оказался среди немногих счастливчиков, которым удалось выжить, хотя я был фактически заживо погребен. Меня так завалило породой, что я шевельнуться не мог, ног не чувствовал, а руки совсем занемели. Я лежал и думал — ну вот и все, конец…
Потом произошел еще один обвал, правда, не такой мощный, как первый. Но с кровли снова дождем посыпались мелкие камни, я только чудом не задохнулся от пыли и мелких осколков, заполнивших мой рот и нос, — это была настоящая пытка!
Навряд ли человеку под силу перенести такие страдания и выжить. Я тоже готовился безропотно принять смерть, но тут глубоко внутри меня вдруг стала подниматься какая-то неведомая сила. Эта сила заставляла меня бороться — чем хуже мне становилось, тем отчаяннее хотелось выжить! Черт, думал я, раз смерть такая страшная штука, то будь я проклят, если сдохну прямо сейчас! Я продолжал лежать под завалом, но исхитрился слегка пошевелить левой рукой, постепенно мне удалось освободить руку из-под завала, я смог дотянуться и очистить рот от набившейся пыли и шлака, смог вздохнуть полной грудью, набрал в легкие воздуха, сколько влезло, и закричал что было сил! Думаю, орать громче, чем я тогда, просто невозможно. Зато когда крик затих, я разобрал неподалеку человеческие голоса — ко мне с двух сторон приближались люди. И вот у моего изголовья опустилась шахтная лампа, надо мной склонился человек и спросил:
— С тобой все нормально?
— Какое, к черту, нормально? — выругался я.
— Ну, раз ты так заговорил, значит, помрешь еще не скоро! — заметил человек. — Полежи здесь еще самую малость, а мы пойдем поищем бедолаг, которых еще не успели утащить к себе злые духи…
И я остался лежать — а что еще я мог делать? Прошло уже много лет, но я до сих пор твердо уверен: не подними я крик, наверняка попал бы в число покойников! Но тогда я был просто до чертиков зол на весь мир и едва не свихнулся, ожидая, пока меня вытащат из-под завала.
Я провел в ожидании несколько мучительных часов, но наконец мои собратья по несчастью вернулись и полностью откопали меня! Правда, радости с того было мало — мы все по-прежнему оставались в подземном тоннеле, выход на поверхность был завален, и у нас не осталось никакой надежды самим выбраться наружу. В тот день под землей работала чертова уйма людей, и, когда обрушилась кровля, большинство погибло на месте, из всей смены уцелело не больше тридцати человек.