– Сестра... – в тысячный раз попытался высказаться Константин.
– Я не хочу ничего слышать! Я знаю одно – как поганые язычники приносят человеческие жертвы, так и вы хотите принести в жертву меня во имя дружбы и мира между Русью и Византией! Но я не хочу этого, и не поеду. Не поеду, слышите? Вы не можете отправить меня туда силой!
– Можем, – это было первое за вечер слово, оброненное Василием. – Но хотим уговорить тебя добром, сестра. Ты будешь нам благодарна. Русь – великая и богатая страна. Да что и говорить – сейчас, когда Владимир взял Корсунь, мы можем почитать Русь богаче Византии. И ты станешь ее княгиней!
– Не на княжение я иду, – тихо, с ненавистью отвечала Анна, подняв голову и взглянув на брата сверкающими от слез глазами. – В плен жестокий меня отправляют бессердечные братья.
Василий взглядом отозвал в сторону Константина.
– Прикажи послать за патриархом.
– Но...
– Быть может, он сможет уговорить сестру. Утром нужно дать ответ этому настырному послу. Если Анна откажется идти за князя Владимира, это принесет гибель Византии. Она женщина, ей непонятны такие мысли. Но патриарх мудр, он может найти дорогу к любой душе.
Константин кивнул согласно и послал за патриархом. Несмотря на поздний час, тот прибыл тотчас, словно ждал зова. А быть может, так оно и было – ничего нельзя утаить во дворце, наверняка патриарх уже знал о приезде посла от русского князя и об условиях мира.
Склонив главу, потупив очи, вошел он в опочивальню и остановился перед ложем Анны.
– Благослови, святейший патриарх, – прошептал Константин. – Нам нужен твой совет и твоя помощь.
Легким движением благословил патриарх Феофан Константина и Василия.
– А теперь мне хотелось бы поговорить с царевной Анной.
Вижу я, что помощь моя и совет нужны именно ей.
Константин и Василий вышли, оставив Анну и патриарха с глазу на глаз.
Едва затеплилась заря, Анна в сопровождении патриарха вышла из опочивальни. Глаза ее были влажны от слез, но на губах играла нежная, кроткая улыбка. О чем говорили в эту ночь седовласый, многомудрый патриарх и эта женщина – слабая и некрасивая, но сильная душой? Никто никогда не узнал об этом, но Анна согласилась ехать в Корсунь и стать супругой русского князя. Прельстил ли патриарх ее самоотверженную душу счастьем принести язычникам свет истинной веры? Или утешил тем, что действует она на благо своей родины? Никто никогда не узнал об этом...
Подгоняемые свежим ветром Русского моря, подходили к Корсуни греческие лодьи, и на первой находилась Анна с гражданскими сановниками и духовными лицами. Но тихо было на пристани – никто не встречал караван, и Эрик немало поразился этому обстоятельству. Но Анну, кажется, ничто уж не могло поразить или напугать. За время пути она свыклась со своей участью, или новые впечатления заставили ее смягчиться душой – во всяком случае она спокойно, с интересом осматривалась по сторонам, не выражая ни печали, ни удивления. Именно она завидела всадника, который во весь опор мчался к пристани. Он поспел как раз к тому моменту, когда первая лодия причалила и, не обращая внимания на прибывших, сразу обратился к Эрику.