– Сейчас Акимушка тебе поможет, – сладко пропела ее спутница, а миловидное лицо ее вдруг исказилось чудовищно злой гримасой. – Акимушка, голубь, помоги прекрасной госпоже, а то она беспокоиться стала, как бы не опросталась допреж времени!
Возница обернулся. Сквозь туман страха, враз застивший глаза, Ксения увидела его лицо, оскал улыбки, занесенную над ее головой руку... И, вскрикнув истошно, понеслась в пустоту...
Роман воротился домой под вечер. Подъезжая, едва мог сдержаться от довольной ухмылки – он был уверен в том, что Пелагея выполнила все правильно, и вероломная, бесстыжая жена уже проливает свои лживые слезы в отдаленном монастыре. А войдя в дом, понял, что не ошибся – как-то даже легче стало дышать. Но он не должен подавать вида, что знает об отъезде жены. Едва дотерпел до вечерней трапезы, и за столом спросил у прислужницы:
– Подавали госпоже ужинать?
Девушка остановилась и всплеснула руками.
– Так ведь госпожа еще не возвращалась!
– Как так не возвращалась? – Роман нахмурил брови, а самому стоило труда сдержать радостный смех. – Куда же она подевалась на ночь-то глядя...
– Про то мне неведомо, – скромно объявила служанка. Она, конечно, знала все, но предпочитала не соваться, куда не просят. Без вины виноватой станешь! – Марфа ее провожала, ей и ответ держать!
Улыбаясь в усы, Роман приказал кликнуть Марфу. Та прибежала и, узрев «разгневанного» хозяина, заревела во всю глотку, безобразно распялив рот.
– Цыц! – прикрикнул на нее Роман, сопроводив свой окрик ударом кулака по столу. – Перестань вопить, дура! Отвечай толком – куда госпожа уехала? Когда?
Сквозь слезы Марфе удалось выговорить, что за госпожой заехала неведомая женщина, и с ней госпожа поехала в монастырь, надо думать – молиться Богу, а служанки с собой не взяла, потому что в возке места не было, и до сих пор ее нет...
Все остальное потонуло в потоке слез, и Роман махнул рукой на глупую девку.
Все вышло, как он и задумывал. Теперь все могут думать, что жена покинула его, Романа, с целью тайно удалиться в монастырь. Можно даже поискать ее для виду, пошарить по окрестным обителям – клетка закрыта крепко, птичке не вырваться!
Но следовало немедля оповестить весь честной люд об исчезновении возлюбленной супруги – ведь иначе подозрение может пасть на него, Романа! Состроив встревоженное лицо, он решительно встал из-за стола и пошел к выходу, приказал подавать коня и, не мешкая более ни минуты, поехал к князю.
Князя Александра немало удивило явление бывшего милостивца. В последнее время легкий холодок пробежал между ними – князь, неведомо отчего, уже не так благоволил к своему любимцу. Знал ли он о том, как слюбились Ксения и Феофан? Надо думать, знал. Строгий и богобоязненный, князь Александр не спустил бы кому другому такого поведенья и встал бы на сторону оскорбленного супруга, но тут что-то произошло в душе его, и не смог он искренне осудить любовников. В то же время долг чести призывал его не показать никому, а тем паче Роману, своего сочувствия к согрешившей жене.