– Забавно! – хмыкнула она.
– Что именно?
– Что между Западом и Востоком. Знаете, на родине Человечества тоже существовал подобный антагонизм.
– Знаю. Я читал об этом. Да его следы и сейчас еще видны по всей Галактике. Но у нас дело обстояло не совсем так: не было противоречия между культурами, религиями, народами. Соперничество шло на личном уровне, и корнями своими оно уходит в седую древность. То есть сказать, с чего или, правильнее, наверное, с кого все началось, сейчас уже никто не может. Однако борьба шла всегда: то открыто и остро, то тайно и подспудно, иногда и вовсе затихая на несколько поколений.
– А как обстояло дело в вашем поколении?
– Скверно.
Глаза Гаэли загорелись, а ноздри чуть раздулись, как у гончей, взявшей свежий след…
– И кто же представляет сейчас Восток?
– Никто, – обрадовал ее я. – Уже никто. До недавнего времени был герцог Per.
– Вот как!.. Ну это, между прочим, на многое проливает свет. Почему, например, он выбрал именно вас с Бренном в качестве козлов отпущения для своих махинаций!
– Тут отчасти, вероятно, и совпадение помогло – симпозиум на Новой Калифорнии, который Бренн должен был посетить. Но при прочих равных он, конечно, с наибольшей радостью записал бы нас в ряды покойников. А мы – его!..
Я невольно вынужден был отметить, что это соображение, прежде не приходившее мне в голову, тоже работало отнюдь не в пользу Бренна.
Однако Гаэль обратила внимание на другое:
– Но изначально Вольфар-то был не один?
– Не один. Их было шестеро на Кертории и четверо тут. Но остальные трое давно мертвы.
– И кто с ними разделался?..
– Да сам же Вольфар и спровадил. Нет худших врагов, чем бывшие друзья, не так ли?
– Но почему?
– Откуда мне знать? Не поделили что-то, наверное… Кто будет главным? Или у кого задница шире? – Я пожал плечами.
Она, однако, даже не улыбнулась, захваченная очередным своим предположением.
– А не мог никто из них уцелеть? Я так понимаю, что ухлопать вашего брата не так-то легко. И если кто-то остался жив, затаился на время, а сейчас начал действовать – как бы здорово это все объясняло!
– Безусловно, – согласился я. – Но это, увы, невозможно. Все они мертвы – окончательно и бесповоротно.
– Ну знаете ли… Всякое ведь бывает!
– Бывает, может, и всякое. Но это – не всякое. – Я чуть помолчал. – Неужели вы думаете, что этот момент не был тщательнейшим образом изучен перед тем, как последние тринадцать принесли клятву? Уверяю вас, был. Не говоря уж о том, что многие погибли на раннем этапе, то есть практически на виду, каждым отдельным случаем впоследствии занимались и Принц, и мой дядя. В частности, они вытащили на свет Рагайна, несколько лет числившегося в погибших. Все же остальные, по их обоюдным уверениям, мертвы. И я не верю, будто они оба могут ошибаться. Это исключено!