Что сие значит после всего? Я даже умилился. Стихи, увы, неважнец.
[1061]Обнимаю Вас. Когда очень скучно, любуюсь цифрами сметы на мою книгу и гордо озираюсь — ай да Иванов.[1062]
PS. От души: то, что Вы мне ничего не пишете, просто — пардон! — свинство
155. Роман Гуль - Георгию Иванову. 8 марта 1958. Нью-Йорк.
8 марта 1958
Итак, мой драгоценный коллега, в который раз мы возобновляем с Вами нашу неразрывную дружбу на расстоянии 30.000 лье под водой.[1063] Чудно! Возобновляем. И сразу же переходим к очередным делам, имеющимся на нашей повестке дня. Во-первых, я конечно ждал, что на первой странице «Русс<кой> мыс<ли>» (именно на первой, а не на второй) появится Ваша восторженная статья о «Скифе в Европе» с моим портретом и что Вы озаглавите эту статью «Не могу молчать». Ничего этого не произошло. Почему? Неизвестно. Оказывается, Вы «смогли» промолчать и вместо этого пишете мне, что появилась статья Адамовича, которую Вы не одобряете. Ну, что же, пеняйте на себя, только на себя... Вы могли бы превознести меня, прославить и мной стать бессмертным...[1064] Это нечастый случай. Но Вы его упустили... Ну, ладно. С чего же мы начнем нашу повестку дня? Вы упрекаете меня, что я не ответил на Ваши вопросы, которые были в большом количестве. Попробую.
Первый вопрос. Вы обещали рецензию на Смоленского. И до сих пор не прислали. Если Вы ее не пришлете СТРЕМИТЕЛЬНО, то — простите, дорогой коллега, но мы вынуждены будем увидеть в Ваших дорогих действиях поэтический злоумысел — затянуть отзыв в Н. Ж. так, чтобы он более-менее не появился вовсе. Мы понимаем такую пуан де вю,* но не одобряем, совершенно не одобряем. И ежели стремительности Вы не проявите, то ничего не поделаешь, придется уже к июньскому номеру написать самим. Книга все же достойна «быть отозванной». Итак, маэстро, что Вы думаете по этому поводу и признаете ли себя виновным по 58 статье уголовного кодекса:[1065] — злоумышленное молчание?
Это один вопрос. Отвечайте!
Второй вопрос. О Вашей книге. Деньги на нее получатся на днях. И мы сможем приступить к ее набору. Но предварительно надо выяснить некоторые весьма важные обстоятельства. В своем письме, предпоследнем, Вы пишете текстуально следующее: — «то, что Вы не можете найти места для хотя бы сокращенной Вашей статьи в виде предисловия, мне очень грустно и больно... (я жалею Вас, мой друг! Р. Г.)... а на что эти отдельные страницы, когда можно сжать... или даже выбросить (по моему отбору) десяток-другой стихов из наиболее завалящих». Во-первых, я считаю, что у Георгия Иванова нет и не может быть завалящих стихов! Иначе я бы о нем не написал статьи, которая прославила и его и меня (см. письмо в редакцию профессора Апельсинова!