- Господи! Что же это? - обессиленная, она нащупала стул.
- А то, что вы сейчас расскажете все, что знаете. Если, конечно, за решетку не торопитесь, - стараясь выглядеть твердым, отчеканил Тальвинский, с видимым усилием выдерживавший неблаговидную свою роль перед доведенной им до отчаяния женщиной. - В конце концов, Мариночка, что от вас требуется? Всего лишь сказать правду о расхитителях. Ведь, знаем, вы-то не из их числа. Так и скажите. Ну!
Мороз изо всех сил делал вид, что роется в бумагах. Было невыносимо смотреть на сгорбившуюся, уставившуюся потухшим взглядом в пол женщину, до того наполненную гордым пленительным кокетством.
Плечи Садовой задрожали. Она плакала.
- У нас мало времени, - напомнил, стараясь не смотреть на нее, Тальвинский.
- Пишите, - не поднимая головы, произнесла Садовая, и от сдавленного, задыхающегося ее голоса у Виталия самого перехватило горло.
- Да пишите же! - требовательно повторила она. Тальвинский быстро подхватил ручку и лист бумаги.
- Готов! - сдерживая азарт, сообщил он.
- Тогда абзац первый. Я, Садовая Марина Всеволодовна, в девичестве - Найденова, венерическая больная, сообщаю, что следователь Тальвинский, - она набрала воздуха, вскинула распухшее от слез лицо и изо всех сил закричала: - Подонок! Подонок!
Посмотрела на ошеломленных милиционеров:
- Больше по существу заданных вопросов показать ничего не могу. А теперь сажайте, твари!
- Шутить, стало быть! - Тальвинский отшвырнул ручку, грозно поднялся.
- Прекрати, - услышал он.
- Ты это мне? - не поверив, обернулся Андрей к Морозу.
- Вам, товарищ майор! Тальвинский, сдерживаясь, перевел дыхание:
- В таком случае тебе здесь делать вообще нечего. Немедленно марш в изолятор к Меденникову!
Мороз упрямо сжал губы, повернулся к Садовой:
- Вы вот что, выйдите пока. Не дожидаясь повторного указания, Садовая, обхватив руками лицо, выбежала в коридор.
- И что сие означает?! - прогремел Тальвинский.
- Андрей Иванович!
- Я спрашиваю, лейтенант, что это означает?
- Она - женщина.
- Как не заметить! Думаешь, не вижу, как она глазками в тебя постреливала? А ты уж и поплыл. Бабы - это нормально. Но прежде всего для нас - интересы дела. Не забывай: мы - следаки.
- Мы - офицеры! И не можем опускаться ниже городской канализации!.. Я точно не смогу. - Под изучающим взглядом Тальвинского он потупился.
- Даже так? - Андрей, готовый взорваться, разглядел что-то, что удержало его. - Допустим, я тоже об этом иногда вспоминаю. И что отсюда вытекает? Полагаешь, что мне комфортно стращать смазливую женщину? Но Садовая - последний, единственный шанс выйти на Слободяна и всю эту шоблу! И выбор на самом деле прост: либо дожмем ее, либо - закроем к чертовой матери дело и разбежимся пивка попить. Зато все из себя при офицерской чести. Так что?