Дрова привезли через неделю в воскресенье, в тёплый пасмурный день. Эркин с утра уже покрутился на рынке, кое-чего перехватил и к нужному времени, независимо поглядывая по сторонам, подошёл к дому.
Он успел вовремя. Грузовик уже стоял у калитки, и Женя торговалась с шофёром. Эркин остановился в пяти шагах, и Женя, скользнув по нему взглядом, решительно закончила спор.
— Нет, и ещё рез нет. Мы договорились о подвозе и разгрузке. Вот и разгружайте.
— Но, мисс…
— Нет. Вот, — она будто только сейчас увидела Эркина. — Вот он вам и поможет, — и взмахом руки подозвала смиренно стоявшего в нескольких шагах индейца.
Шофёр сплюнул и пошёл открывать борт.
Слова о помощи были только словами. Основная работа, конечно, досталась Эркину. Он и перетаскал на себе тяжёлые, в человеческий рост длиной, брёвна во двор к сараю. Шофёр только скатывал их из кузова к нему на плечи.
Когда с этим было закончено, и грузовик уехал, Женя вышла с ключом и открыла сарай. Она хотела остаться, но Эркин взглядом попросил её уйти — ещё увидит кто, а Женя ведь совсем не умеет смотреть на раба как положено белой госпоже, — и не спеша взялся за работу. Распахнул дверь сарая и подпёр её камнем, снял и повесил на угол двери куртку, закатал рукава рубашки, вытащил из сарая козлы, пилу и топор. Так же основательно установил козлы, попробовал их. Держат. И крякнув от натуги, взвалил на козлы первое бревно.
Работать одному двуручной пилой нелегко. А когда дерево сырое, совсем погано. Пила негодующе взвизгивала, застревая в сырой древесине. Он высвобождал её, заводил заново в распил и продолжал работу. Не Жене он бы за такую работу не взялся.
Неслышно сзади подошла Женя.
— Давай вдвоём, — тихо предложила она.
Он обернул к ней исказившееся бешенством лицо, но голос его был спокоен и почтителен.
— Не беспокойтесь, мэм, всё будет сделано, как следует.
Она поняла и ушла. А он снова продолжил войну с бревном и пилой.
Тяжело ударился о землю первый отпиленный чурбан. Эркин передвинул бревно, выругался вполголоса и наложил пилу.
— Бог в помощь.
Эркин вскинул голову и медленно выпрямился. Возле калитки стоял высокий белобрысый парень в рабской куртке и, улыбаясь, смотрел на него. Белый и в рабском?! Эркин упёрся обеими руками в бревно и очень спокойно тихо спросил.
— Ну и что?
Негромкий ответный вопрос был настолько неожиданным, что его даже шатнуло.