— Никита Пронин, — таким неожиданно густым и красивым басом сказал он, что регистраторша вздрогнула и недоверчиво поглядела на мальчика.
— Видите ли, мы проводили опыты по химии, — продолжал Никита, — и вот у всех что-то случилось с глазами…
Как раз в это время в вестибюле глазной поликлиники появился Николай Михайлович.
Очередь рассыпалась. Регистраторша поняла, что пришел учитель, и с любопытством дожидалась, что будет дальше.
— Где Семен? — спросил Николай Михайлович.
— Он уже там. На приеме. — Никита кивнул на дверь, ведущую из вестибюля в коридор.
Николай Михайлович подошел к окошечку регистраторши:
— Извините. Произошло недоразумение, — сказал он.
Регистраторше было интересно узнать подробности, но по лицу учителя она поняла, что тот не намерен объясняться, и сердито сказала:
— Только время отрывают. Учеников своих к порядку приучать надо. Да родителей к директору…
Николай Михайлович снял плащ. Молча бросил его на плечо Никиты и исчез за дверью.
Он вернулся оттуда с тремя «разведчиками». Семен был уже в кабинете. Сидел напротив врача, и та исследовала его глазное дно.
Все вышли на улицу, спустились с крыльца, и ребята стали ждать нагоняя.
Но Николай Михайлович только вздохнул, засунул руки в карманы и сказал:
— Ну зачем было так спешить? Вот кончится прием. Договоримся с начальством и спокойно все осмотрим. Зачем же мешать людям работать? Ведь сюда больные идут, а вы игру затеяли. Я считал вас разумнее и взрослее.
— Но ведь так, Николай Михайлович, интереснее, — сказал Никита.
Николай Михайлович промолчал. Он все это понимал и отчитывал своих «разведчиков» только для приличия. И они это отлично чувствовали.
На крыльце появился сияющий Семен. Он уже забыл все неприятности, причиненные врачом, и шел к Николаю Михайловичу, держа в руках фотографию, широко, победоносно улыбался.
Он попытался и теперь не выпускать из рук фотографию, но Николай Михайлович завладел ею, долго, внимательно разглядывал. Как и его ученикам, дом, в котором он бывал не раз и привык к нему с детства, показался теперь особенным.
— Ну, вот что, — сказал он, возвращая Семену фотографию, — дом мы осмотрим сегодня вечером. А сейчас, — он обратился к Семену, — пойдешь в архив и вернешь фотографию. Да не тайком, а скажешь, что взял ее вчера. И еще скажешь, что за это я лишаю тебя права две недели работать в архиве. Понятно?
— Понятно, — мрачно сказал Семен. И он уныло поплелся, загребая длинными ногами.