Утром и днем Николая задержали дела, и в «заколдованный домик» он поехал только вечером. Так же, как вчера, ставни окон в доме были закрыты, а стража разгоняла любопытных.
Стражник сказал, что старуху и девочку вместе с вещами недавно куда-то увезли.
От этих слов Николая охватило отчаяние, но он сейчас же утешил себя тем, что все равно разыщет ее.
Он вошел в дом. В избе было совершенно пусто. Вдруг на полу среди мусора шевельнулась и двинулась скомканная бумажка. Но Николай совершенно спокойно взглянул на нее. Он был убежден, что теперь здесь не могло быть чудес. И действительно, бумажонку погнал ветерок.
Николай заглянул в горницу — маленькую, темную оттого, что ее крошечное окно упиралось в забор. Он подумал о том, что ОНА выросла в этой нищете, в этой темноте… Но, вероятно, были у нее и радости, если она умела так ослепительно улыбаться.
Он заметил на полу маленький мяч, сшитый из тряпок, и с благоговением подобрал его.
«Как же ее зовут?» — подумал Николай.
— Наверное, Любовь… Любава, — ответил он вслух сам себе и улыбнулся своему неожиданному предположению.
Он вышел из дома. Постоял у ворот. На вопросы любопытных — ползают ли вещи? — ответил, что вещей в доме нет.
«С чего же начать поиски?» — подумал он и решил зайти к соседям.
Он поднялся на крыльцо такого же ветхого маленького домика и постучал в дверь. В сени вышла молодая женщина с красными, в мыльной пене, по локоть открытыми руками. Увидев барина, она принялась вытирать руки о фартук и пригласила Николая в дом. Но он отказался.
— Я только хочу спросить, — смущаясь, сказал он, — куда переехали ваши соседи — старуха и внучка?
Женщина уточнила:
— Панкратиха с Любавой?
— С Любавой? — бледнея, повторил Николай, и ему вдруг стало не по себе.
— Не знаю, барин. И не хочу знать. Что Панкратиха, что Любава — обе с нечистой силой знаются.
Николай ничего не ответил, спустился с крыльца, пересек двор и вышел на улицу.
— Быстрее. К городскому голове, — бросил он кучеру, вскочив в коляску.
— В присутствие или к дому? — спросил мордастый кучер в высокой шапке, в тулупе, перетянутом ремнем с теми же украшениями, что и на лошадиной упряжи.
— В присутствие.
Когда коляска выехала на главную улицу, Николай увидел возле сквера городского голову и директора гимназии.
— Стой! — крикнул Николай.
— А! Господин Саратовкин, Николай Михайлович! — приветливо встретил его городской голова, снимая шляпу и раскланиваясь.
Слегка приподнял форменную фуражку и директор гимназии.
— А мы вот все насчет вчерашнего толкуем… — продолжал городской голова.
— И я насчет вчерашнего… — сказал Николай. — Не знаете ли вы, куда старуху с внучкой переселили? Я вчера портсигар у них забыл.