Я спросил, что это значит.
"Что значит? - повторил Либих, обжигаясь и дуя на чашку. - Это значит, что бессмертие, которое будто бы достигалось поеданием гриба, было не что иное, как освобождение от власти этого бога. Освобождение от времени..."
"Но разве псилоцибин и другие яды, о которых ты говорил, вызывают что-либо подобное?"
"Насколько мне известно, нет. В том-то и дело, что не вызывают. Тут должно было участвовать какое-то другое действующее начало. Я его выделил".
"Выделил?"
"Да. Получил в чистом виде".
"Как же оно называется?"
Он пожал плечами.
"Эликсир бессмертия. Экстракт свободы... придумай сам название. И кстати: это отнюдь не яд. Речь идет не об отравлении. Когда я говорю конечно, это пока еще гипотеза... когда я говорю, что уничтожается чувство времени, то это означает, что препарат просто освобождает психику от этого груза. Возможно, мы получим экспериментальное доказательство кантовского тезиса насчет того, что время и пространство - это только формы восприятия. Словом, все это надо еще проверять и проверять".
Я заметил, что без осознания времени и пространства невозможно сознание себя, собственной личности.
"Кто это тебе сказал? А вот как раз и нет! Говорю тебе, что сознание остается ясным, как стеклышко. Твоя личность при тебе. Ты полностью владеешь своим Я".
Как уже сказано, он оказался прав. Приблизительно через полчаса после погружения (в этой начальной фазе мне еще удавалось регистрировать внешнее время) я взобрался на насыпь. Дождь перестал.
Я был совершенно спокоен. Хотя путь еще не был окончен - а когда ему предстояло окончиться? И где? - я чувствовал себя в безопасности. Размышлять было некогда, свет бежал по рельсам, из-за поворота показались огни, вскочить в поезд дальнего следования - лучшего выхода не придумаешь. При небольшой скорости это было возможно. Но я догадывался, что в любом случае погоня мне не грозит, потому что они там остались, в другом времени. Для них, возможно, с момента, когда я взобрался на подоконник и выглянул в пустоту, и до посадки в поезд протекло всего каких-нибудь две секунды, а может быть - что представляется более вероятным, - самое качество времени, моего времени, изменилось. Кажется, я начинал это чувствовать. Мимо меня с мерным стуком катились вагоны, я примерился, схватился руками за поручень и легко вскочил на площадку.
Нужно было привести себя в порядок. Я вошел в туалетную комнатку, разделся, выжал и отряхнул от песка мокрую одежду. Моя физиономия с царапиной на щеке смотрела на меня из зеркала; в эту минуту я в самом деле почувствовал перемену. Я спросил себя, кто кого разглядывает, и первый ответ был, естественно, тот, что я смотрю на свое отражение. Но я понимал, что и другой ответ корректен - отражение смотрит на меня - и, следовательно, будет логичным сказать, что подобно тому, как я вижу в стекле мое отражение, так отражение видит во мне свое отражение. Игра отражений: в итоге ничего, кроме отражений, не оставалось. Эти мысли могли быть следствием бессонной ночи, но спать мне не хотелось. В дверь постучали. Я пригладил волосы, отвернул защелку и вышел, пропуская женщину в халатике; она скользнула в туалет и заперлась там, оставшись наедине с моим отражением.