— Но мы отлично видим и слышим, — возразил на сей раз Акира.
— И тем не менее считаете, что видели друг друга мертвыми. И не можете отыскать гостиницу, в которой лечились. И врача, пользовавшего вас. Кто-то нарушил ваши мозговые функции. Особенно ваши возможности к вос…
— …поминаниям, — живо отозвался Савидж.
— Или, что еще более интересно, кто-то заставил вас помнить то, чего на самом деле никогда не было? Jamais vu. Вы изобрели изумительный термин.
— Вспомнить то, чего на самом деле не было? Но я ведь это не в прямом смысле… Я ни за что не поверил бы…
— Могу свести вас в анатомичку, — продолжил Сантицо. — Рассечь мозг трупа и показать вам любую его часть. Могу вам объяснить, почему вы видите, слышите, ощущаете, обоняете и почему чувствуете боль. Хотя сам по себе мозг чувствовать боли не может. Но вот чего я сделать не в состоянии, так это показать вам мысль. И уж, разумеется, я не смогу отыскать в мозгу ту часть, в которой прячутся воспоминания. Я изучаю память вот уже в течение десяти лет и чем больше узнаю, тем больше у меня рождается вопросов… Опишите мне, что вы испытываете, когда вспоминаете о каком-то прошлом событии.
Савидж и Акира наморщили лоб, а Рейчел выпалила:
— Ну, это когда вам кажется, что в голове прокручивается фильм.
— Большинство людей так это и описывают. Происходит какое-нибудь событие, и кажется, что мозг работает словно камера, фиксирующая на пленке череду событий, кадр за кадром. Чем больше происходит событий, тем больше «фильмов» накапливается в нашем мозгу. Когда наступает определенная необходимость и требуется что-либо вспомнить, чтобы понять настоящее, мы просто выбираем нужную бобину и проецируем фильм на ментальный экран. И, разумеется, мы считаем непреложным тот факт, что воспоминания неизменны, как фильм.
Рейчел кивнула.
— Но фильмы тоже подвержены воздействию времени. Они рвутся. Они выцветают. Из них можно вырезать отдельные сцены, и так далее. Мы объясняем прошлые события по аналогии с современными. Нет никакого экрана. Мы просто его воображаем, как и разворачивающееся на нем действие. А еще труднее становится описать память, когда мы переходим от конкретных событий к заученным абстракциям. Когда я думаю о математической величине «пи», то никакого фильма в голове у меня не возникает. Каким-то образом, интуитивно, я понимаю, что означает «пи». А когда думаю об абстрактном понятии «честь», то тоже не вижу никакого фильма. Просто я знаю, что обозначает данное слово. Почему я могу вспоминать и понимать подобные абстракции?
— У вас есть ответ на этот вопрос? — У Савиджа заныла грудь.