Возвращение (Хазанов) - страница 23

Вошел капитан.

"Верни ему барахло. Он мне не нужен. И отвези его! - крикнул он в дверь.Чтобы духу его здесь больше не было!"

"Ясно? - спросил, когда мы снова остались одни, человек за столом.- Еще раз приедешь, пеняй на себя".

IX

"Так прямо и сказал: пеняй на себя?"

"Так и сказал".

"Я что-то не пойму. Ты в самом деле там был или?.."

"Я сам не знаю, Маша".

Пора вставать, идти на работу. Я лежал, закрыв глаза, чтобы не видеть комнату и хозяйку. Рассвет не пробуждает во мне бодрых чувств, и это утро, конечно, не было исключением.

Она что-то делала, ходила по комнате. Остановилась. Фальшивым тоном спросила:

"Ну как я тебе показалась?"

"Что ты имеешь в виду?"

"Как я тебе... вчера вечером?"

Я пробормотал:

"Лучше не бывает. Первый разряд".

Фальшь, наигрыш, думал я, не те ноты. Утром не вспоминают, что было вечером. Просмотрев пьесу, выбрасывают билет. Нагая иудеянка на пороге шатра. Дурацкие смотрины в состоянии обоюдного подпития... Я не постигал, зачем я здесь оказался.

Но ей хотелось продолжить нелепый разговор; завернувшись в халат, она присела на край кровати.

"Ты всегда так?.."

Я не понял.

"Ты от всех требуешь, чтобы тебе предварительно показали, что есть и чего нет?"

"Что значит "от всех"? У меня никого нет. И откуда ты взяла, что я потребовал? Ты сама..."

Я почувствовал, что говорю с ней грубо, и добавил:

"Ты прекрасно сложена, что тебе еще надо".

"У меня слишком плоский живот..."

Я вздохнул. Краем глаза взглянул на будильник, забыв, что он сломан.

"У меня низкая грудь".

"Хорошо, мы устроим еще один сеанс и обсудим всё детально. Мне пора на работу..."

"Ты, наверное, думаешь, что я так со всеми. Скажи правду".

"Да,- сказал я,- думаю".

"Можно быть с мужчиной и совершенно ничего не чувствовать".

Я молчал, мои мысли были далеко.

"Я о тебе ничего не знаю. Ты мне ничего не рассказываешь..."

"Что рассказывать?"

"Где ты работаешь".

"Где работаю?.. В редакции. Мы издаем журнал, разные брошюрки".

Я сел в постели, Мария Федоровна встала. По-прежнему раздавался храп за занавеской.

"Ей надо сменить пеленки. Я сейчас ее разбужу, буду кормить".

Она добавила:

"Отвернись к стенке. Не могу же я одеваться при постороннем мужчине?"

"Но тебе приходится одеваться при посторонних".

"Я никого на ночь не оставляю".

"Для меня, стало быть, сделано исключение?"

"Не надо",- попросила она.

О, Господи. Внизу заработала турбина, заскребли ножом по стеклу, рвали на куски мясо - это проснулась проклятая музыка. Я стоял одетый посреди ком-наты, нужно было что-то сказать ей. Всё мое существо рвалось вон отсюда.