Астроном уловил взгляд хана и, протягивая чашку с чаем, произнес:
— Если вот точно такой же, но только с трубочками из бамбука, висел бы во дворце, когда дети твои были еще маленькими, то не было бы у тебя ни когда ссор между членами семьи.
— Если бы мудрость появлялась с рождением, — вздохнул хан, принимая чашку, — то многие глупостей, что обычно совершаются в молодом возрасте, попросту не было. Но мудрость приходит к человеку только с возрастом.
— Да ты философ, хан.
— Хан и должен быть философом.
— А если такой, но со звездочками, поместить в спальне…
— Довольно, — остановил ученого Улукбек, — я уже понял, что ты хочешь сказать.
Он поднес чашу с чаем ко рту и сделал глоток. Да и напиток совершенно иной. Слегка горьковатый. Обычно хан, если и пил чай, то употреблял его по старой традиции с тонкой пленкой жира, что была поверх напитка. Но как бы то ни было, а все невзгоды вдруг как рукой сняло.
— Что ты сюда добавил? — полюбопытствовал Улукбек. И рукой приказал воинам, что стояли у двери остановиться. Те уже хотели схватить астронома, подозревая, что тот решил отравить правителя.
— Корень женьшеня и плод растения, плодами напоминающего мандарин. Или тебе не нравится, хан?
— Да нет, отчего же напиток хорош. — Он вновь сделал глоток, затем взглянул на китайца и спросил: — Так все же, что ты думаешь по поводу решения духов предков?
Ван Тие Мин поставил чашку на стол. Встал и подошел к окну. Приподняв занавеску, в комнату ворвался легкий ветерок, и помещение наполнилось перезвоном.
— Если духи и существует, — проговорил китаец, — то, по крайней мере, злых здесь нет, а в добрые обычно… — китаец задумался. — Мне трудно судить об их решениях. Вполне возможно они видят в будущее куда дальше нас с тобой. И если духи считают, что править должен планетой сын кочевника, то так тому и быть. Небеса тому свидетели.
Хан тяжело вздохнул. Допил чай и поставил чашку на стол.
— Может еще?
— Достаточно, — проговорил хан.
Правитель встал и подошел к Ван Тие Мину. Коснулся его плеча рукой.
— Там, — он указал вверх, — демоны, здесь, — перст был устремлен в сторону городских улиц — Ченгезиты. И это наша земля и только мы, а не они имеем ей распоряжаться. Мы гордый народ и у нас свои принципы.
— У каждого народа свои принципы, — молвил китаец, — у китайцев свои, у арабов свои, у народов, что планете наших предков, свои.
— Я слышал, от брата своего Шахруха, что ты знаешь, как выглядит наша планета?
— Это сильно сказано, хан.
— Сильно?
— Я могу догадываться, как выглядит она, ориентируясь только по звездам, двум лунам да по нашей Юлдуз. Но твердо сказать не могу, хотя однажды, когда была жаркая погода, я спал на балконе…