- Евгений Борисович, неудачно мы съездили. Очень неудачно. И груз получить опоздали - из-под носа увезли, и на обратном пути в автокатастрофу попали.
Он подбирал слова по-протокольному точно: авария - значит, машина разбита, катастрофа - авария с трупами.
Манохину разжевывать не надо было. Спросил только:
- Ты где?
- На вокзале.
- Сейчас восемь ноль одна. В восемь тридцать жди меня возле "Деликатесов" в центре.
Правильно генеральный решил говорить в машине: Манохин водит сам, жену не подвозит, а такие дела обговаривать лучше без лишних ушей. Кому надо, в свое время узнает, хоть бы и Хозяйка.
Утром в метро поезда часто ходят. Кононенко поднялся по эскалатору в густой толпе, с облегчением свернул в правый выход, к консерватории - тут народу куда меньше было. Поднялся не спеша по лестнице, прошел короткий квартал до назначенного места. "Деликате-есы"... сорок лет был "гастроном", теперь обозвали на немецкий лад, новую вывеску на полдома отгрохали. Мюллер был не силен в психологии рекламы и ему не нравилось, когда деньги тратят по-дурному, на показуху. Дело надо делать тихо - так он считал.
Добрался он быстро, минут на десять раньше срока, но рожейторговать на виду у всей улицы не захотел - зашел в подъезд, причесался, досадливо провел ладонью по щетине на подбородке, отряхнул брюки, носовым платком смахнул пыль с кроссовок. За полминуты до назначенного времени вышел.
Снизу, от собора, показался черный "джип-чероки". Повернул направо, проехал метров тридцать от угла, тормознул - как раз против Мюллера получилось.
Манохин распахнул правую дверцу:
- Садись.
С Евгением Борисовичем разговаривать надо было кратко, оперируя только фактами. Кононенко за прошедшие полчаса чуть успокоился, настроился на нужный тон и всю историю, от аэропорта до электрички, уложил в три минуты. Без чувств и эмоций. Правда, совсем удержаться не смог, когда рассказывал о Витюше и Коле, - Манохин в этом месте как-то резко посмотрел на него.
- Так. Езжай домой. Приведи себя в порядок. Появишься в офисе подумаем, что делать дальше. Пока!
Мюллеру пришлось опять нырять в метро - до своего родного Каганова, ещё одной суперспальни города.
Назывался этот выселок отнюдь не в честь Лазаря Моисеевича, приспешника Вождя и Учителя, и не в честь известного физика - ядерщика, лауреата и изменника родины, слинявшего в Израиль. Большой древности было название это - Каганово - и сохранилось со времен неразумных хазаров, когда на этом месте любил зимовать их царь-каган...
Впрочем, исторические изыски Артура Митрофановича не волновали. Думал он в эту минуту - так, машинально, - мол, хорошо, что теперь до дому пешком дойти можно. А пока вторую очередь метро не открыли, проблема была. Приходилось либо трамвая ждать, либо автобуса, да ещё остановки не рядом, торчишь на углу, головой вертишь, чтобы успеть заметить загодя и добежать... А теперь - милое дело, тридцать пять минут, хоть часы проверяй - и дома.