Спустя четыре дня после открытия, 14 декабря, состоялся незабываемый телефонный разговор. Знакомый голос в трубке сказал: «Они сдались. Готовьтесь к открытию» – и отключился.
Через несколько часов мне позвонили из приемной главы администрации в Химках и сказали, что меня срочно вызывает мэр. Мы с Андерсом Биннмюром бросились в администрацию. Нас сразу приняли, это само по себе уже было необычно. Не успели мы сесть, как мэр объявил, что он официально разрешает открыть торговый центр, но делает это против воли, по распоряжению губернатора. Стрельченко зачитал нам письмо, в котором губернатор сообщал, что, если арендаторы не смогут открыться до Нового года, они столкнутся с большими проблемами, а это, в свою очередь, будет способствовать формированию отрицательного имиджа Московской области и Химкинского района – как в России, так и за ее пределами.
Губернатор стал нашим рыцарем в сияющих доспехах. Он лично дал четкие и не подлежащие сомнению указания. Глава химкинской администрации, казалось, испытывал одновременно гнев и облегчение. Он был и оставался военным, который был готов сражаться дальше, но получил приказ о капитуляции. Напоследок он признался, что никогда не думал, что ИКЕА окажется столь влиятельной компанией и что мы сможем купить все мировые СМИ. Очевидно, он не допускал и мысли о том, что такая поддержка может быть оказана бескорыстно. Когда мы прощались, мне даже стало его жалко. Человек хотел бороться, а ему запретили.
Перед уходом я пригласил мэра на пресс-конференцию, на которой будет объявлено об урегулировании разногласий с администрацией и официальном открытии центра. Но тот мне не поверил и сказал, что не видит причин для участия в этом мероприятии. Я попробовал его переубедить, и он попросил прислать ему письменное приглашение. Я тут же написал на бумажке: «Добро пожаловать, господин Стрельченко». И мы уехали.
Стоит ли говорить, что мы очень торопились вернуться в офис, чтобы скорее начать готовиться ко второму, полноценному открытию МЕГА. В день первого открытия посетителей было немного, поскольку не все успели об этом узнать. Тем выше было внимание прессы. Как-то так сложилось, что в борьбе с произволом чиновников мы с журналистами оказались по одну сторону баррикад.
Перед пресс-конференцией я переговорил с журналисткой, написавшей статью о том, что моей жизни угрожает опасность. Я спросил, почему был выбран такой драматичный заголовок. Сначала она ответила дежурной фразой, что журналисты обычно заголовки не выбирают, но потом добавила: «Леннарт, я просто хотела вам помочь». Разве я мог после этого сердиться? Поэтому и не стал больше придираться к словам, а дружески похлопал ее по плечу.