При невозможности избрать особого государя, достаточно сильного для защиты, литовцам и белорусам пришлось примириться с избранием короля Генриха, а когда он бежал к себе во Францию, то они совсем уклонились от избрания короля Стефана Батория. Литовское посольство впервые явилось к Стефану Баторию в Варшаву уже после коронации и представило ему условия, на которых княжество согласно признать его своим государем. Стефан Баторий быстро ориентировался в положении дел и поставил Великое княжество в равное положение с Польшей. Мало того, Баторий проявил удивительную энергию в деле борьбы с Москвой. Он поддержал упавший дух Великого княжества, энергично собирал войска, одержал ряд военных успехов, приведших к возвращению Полоцка, к осаде Пскова и к почетному миру 1582 г., в силу которого Ливония оказалась по-прежнему связанной с Великим княжеством. Этим миром закончилась самостоятельная дипломатическая и военная история Великого княжества. В общем, в этой войне Польша оказала очень малую помощь Литве и вся тяжесть войны выпала на долю Литовской Руси. В последующую эпоху дипломатические трения и войны с восточным соседом возникали [не] на почве литовско-русских интересов, но на почве польских интересов, и Литовская Русь оказалась в весьма невыгодном положении: как часть соединенного государства, она должна была отстаивать чуждые ей интересы, страдать от нападения москвитян, вторгавшихся в соседние белорусские области, из-за осложнений, выдвигаемых польской дипломатией или бестактным отношением поляков к казачеству. Таким образом, уния уменьшила пределы Великого княжества и не дала ему тех благ, на которые оно могло бы рассчитывать, и впутало его в сложную сеть собственно польской политики.