— Потерпи еще немного, Хадсон. Я знаю, тебе больно, но ты ведь понимаешь, что необходимо все тщательнейшим образом обработать, — виновато проговорила она.
— Кендалл, дорогая, ты все уже несколько раз обработала тщательнейшим образом. Пора остановиться, ты так не считаешь? — ласково спросил ее Хадсон.
Но Кендалл словно его не слышала, продолжая маниакально дезинфицировать все его отметины, вплоть до микроцарапин.
Это было больше, чем Хадсон мог вынести. Он затаил дыхание, чтобы сдержать нахлынувшие чувства. Он опасался обнаружить их, потому что не терпел горячности. Но Кендалл так старательно обрабатывала его раны, что, казалось, вот-вот проникнет ему под кожу, срастется с ним…
— Предупреждаю тебя, Хадсон, прекрати ерзать, — строго сказала Кендалл.
— Слушаюсь, — взволнованно отозвался он.
Кендалл подняла глаза на Хадсона и внимательно посмотрела в его лицо. Она растерянно улыбнулась. Похоже, молодая женщина только теперь поняла, насколько приблизилась к этому человеку, и не столько физически, сколько душой. Ведь лишь за истинно близкого волнуешься так безотчетно, не судишь и не сдерживаешь собственных душевных порывов, стремясь облегчить его боль. Только с по-настоящему близким человеком не знаешь смущения и неуверенности.
— Как пострадавшая пострадавшему расскажи, что с тобой случилось? — рискнул спросить Хадсон.
Кендалл проигнорировала его вопрос.
— Авария, гибель Джорджа, месяцы на больничной койке, хромота, годы восстановления, — медленно проговорил Хадсон, отвечая за нее. — Как это случилось?
— Откуда тебе известно? — срывающимся голосом пробормотала Кендалл и осталась сидеть напротив Хадсона только потому, что он предусмотрительно крепко держал ее за руку.
— Таффи рассказала.
Кендалл хмуро покачала головой.
— Таффи не следовало болтать лишнее. Она выставила меня в глупом, мелодраматическом свете. Ты можешь ошибочно подумать, что я зациклена на том, что однажды произошло со мной. Но это не так. Я лишь не позволяю себе обольщаться. Я успела узнать, каково это, когда твои стремления разбиваются в прах. Но я не превозношу свои страдания и не смакую их. И знаю, что есть люди куда более несчастные, чем я, люди, у которых в жизни не было даже малой толики света. В моей жизни он был. У меня была семья, был любимый, теперь у меня есть подруга. Желание большего может сыграть злую шутку. Я простой человек с простыми потребностями, я не делаю из своей жизни загадку, но и всесторонне анализировать ее желания не имею, — вздохнув, рассудительно проговорила она.
— Как же хорошо и понятно ты все объяснила, дорогая. Жаль только, что желаемое и действительность слишком часто не совпадают. Кто я такой, чтобы судить, зациклилась ли ты на своей беде, или переживаешь ее, как это сделал бы любой нормальный человек на твоем месте? Я вижу свою роль в другом. Я хочу быть другом, и если тебе не требуется мое участие, что я готов допустить, то мне жизненно необходимо твое доверие.