Часы работы кафе написаны на входной двери. К одной из филенок прислонена табличка «ИЗВИНИТЕ, МЫ ЗАКРЫТЫ».
Молоденькая девушка видит, как я подхожу к дому.
— Там никого нет, — говорит она, решив, что скорее всего я одна из ведьм. — Я уже проверяла.
Я киваю и спускаюсь с крыльца. Когда девушка уходит, я огибаю дом, понимая, что придется влезть тайком. Не хочу, чтобы меня заметили.
В детстве мы с сестрой Линдли могли забраться в любой дом. Я была настоящим специалистом по взлому замков. Мы частенько проникали в чужие дома, просто чтобы посидеть там — совсем как сказочная Златовласка, которая пробовала чужую кашу и лежала на чужих кроватях. По большей части мы забирались в летние домики. Однажды залезли в какой-то дом и прибрались там. На такое способны только девочки. Разбойницы с инстинктом домохозяйки.
Я обхожу сарай, направляясь к малозаметной двери, наполовину скрытой зарослями. В ней есть маленькое отверстие — треснутый стеклянный глазок. Как только окажусь в сарае, попасть в дом будет сущим пустяком. Я беру камень и заворачиваю его в рукав рубашки. Легкий удар — и стекло разбито. Осторожно вынимаю осколки, просовываю руку через дыру и поднимаю засов — это единственное, что удерживает дверь на месте. То ли замок проржавел, то ли я стала неловкой, но дверь, открывшись, внезапно проседает. Она тянет мою руку вниз, край окошка врезается в тело под рубашкой, идет кровь. Я смотрю, как собирается лужица. Ничего страшного, крови не много… Во всяком случае, я и не такое видела.
— Всего лишь царапина, старина! — говорю я вслух, изображая Джимми Кэгни.
А потом, точно услышав меня, вдруг подъезжает патрульная машина. Что еще занятнее, из нее вылезает отец моего первого парня Джека и идет к дому. Очень странно, потому что отец Джека не полицейский, а рыбак. Я абсолютно уверена, что это сон, но не хочу плыть по течению. Я смотрю на отца Джека. На его лице одновременно тревога и радость, он выглядит куда более странно, нежели любой человек, которого я когда-либо видела во сне.
— Нужно было позвонить в участок, — говорит он. — У нас есть ключ.
Это голос не отца Джека, а его младшего брата, которого я наконец узнаю.
— Привет, Джей-Джей, — отвечаю я.
Бизер действительно говорил мне, что Джей-Джей — коп.
Он обнимает меня.
— Немало воды утекло, — говорит он.
Вероятно, он заметил, как я скверно выгляжу, и перебирает в голове разнообразные варианты, почему это могло случиться. Я борюсь с желанием признаться, что мне недавно вырезали матку и что я бы истекла кровью, если бы не срочная операция. Здешние полицейские не боятся крови так, как их лос-анджелесские коллеги.