Я шёл, вспоминал и улыбался. А что дело на мази: возможность выхода из города есть, место в караване я займу с больной дочерью… своей женой и остальными детьми. Так надо повторить их имена, а то не удобно обращаться: Эй ты. Несколько нищих займут внешнюю стражу инквизиторов шикарной дракой за которую заплачено нужным людям. Внутрь я попаду через внутреннюю калитку, а на территории инквизиции меня встретит эта мадам, она и приведёт меня к колдунье, поскольку: «Старший стражи ей симпатизирует», так, жеманясь, поведала она. Я понял, что ему она тоже давала. Нашим легче. Дальше надо было вытащить её оттуда, но тут мне должны были помочь маги-школяры, которые за много много вина и немного денег устроили бы налёт, на внутреннее крыло инквизиции. Салабонов получилось взять на слабо. Сам я, обвешанный амулетами и артефактами, как новогодняя ёлка, тихонечко вырублю всех стражей и покину эту юдоль скорби через ту же калиточку. Там дальше большая корзина для угля, правда может возникнуть вопрос, почему с тяжёлой корзиной на улицу, а не вовнутрь, но это уже мелочи. Если же быть аккуратным и не убивать, то багровые сутаны не кинутся как псы искать виноватого. Обычные грешники, только насолившие сильным мира сего, никуда не денутся.
Эйфория, пожалуй так можно было описать моё состояние в этот момент. Поэтому то что произошло в дальнейшем, было очень неожиданным.
Сильный толчок в спину и я валюсь вниз, лицом в сырую склизкую грязь, холодную и противную. По бокам только смех, обычный смех людей, не гогот придурков, не ржанье буйно помешанных от своей безнаказанности, а обычный смех. Немного безрадостный смех людей, выполняющих неприятную и нудную работу, но сумевших увидеть больше смешное, нежели грустное, в окружающей рутине. Я упал лицом вниз и только теперь понимаю, что опереться мне нечем, руки стянуты за спиной и вообще, тело ощущается как-то кусками.
Мне помогают подняться, попутно уронив еще пару раз. Особой злобы от них я не испытываю и роняли меня более случайно, чем нарочито. Наконец я стою на ногах, внешне неподвижен, но глазами зыркаю по сторонам, пытаясь охватить всю картинку целиком. Вроде бы на первый взгляд все нормально, но тут улица начинает кружиться и я теряю сознание.
Пробуждение было тяжелым, все плавало, как в тумане: какие-то огни, меня переодевали, вертя в руках, как бездушную куклу. Очухался я не сразу, вокруг меня все еще плавали ошметки снов и видений. Я долго принимал действительность за сон, пока окончательно не пришел в себя. Действительность оказалась грубой и оторванной от реальности. В самом деле, не считать же реальностью обшарпанные влажные стены каземата и меня, валяющегося в охапке соломы в углу камеры. Я со стоном сел и попытался сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь, да хотя бы на руке. Во рту кака, словно после хорошей попойки, тошнит, башка гудит и кружится. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что у меня сотрясение мозга. Хотя и трудно сотрясти то, чего нет. А как иначе квалифицировать мои действия, как не дурость? Если бы были мозги, то я никогда бы не полез в заведомо подготовленную ловушку, а постарался бы найти обходной путь. Нет ведь, похищение Непоседы словно застило мне остатки разума и я тупо попёр напролом. Мне стало себя жалко, я даже всхлипнул пару раз. Ну пусть не всхлипнул, но в горле встал комок, мешающий дышать и глаза подозрительно защипало. Всё это быстро прошло, когда я попытался выблевать пустоту в своём желудке. Это не получилось, но странным образом, успокоило, по крайней мере, уже получалось мыслить, а не жалеть себя.