- Я сам не знаю, - ответил Бак.
Что еще он мог ответить? Розенцвейг, создатель формулы, которая позволит израильским пустыням расцвести, подобно райским садам, стал его другом больше года назад, когда Бак готовил очерк о нем как о Человеке года для "Глобал уикли". От Розенцвейга Бак впервые услышал имя Николае Карпатиу. Тогда Карпатиу был румынским политиком невысокого ранга, обратившимся к Розенцвейгу с просьбой о личной аудиенции, после того как формула Розенцвейга обрела всемирную известность. Главы государств всего мира искали благосклонности Израиля, чтобы получить в свое распоряжение эту формулу. Многие страны посылали дипломатов обольстить самого Розенцвейга, когда им не удавалось ничего добиться от израильского премьер-министра. Странно и удивительно, что Карпатиу оказался одним из немногих, кто произвел впечатление на Розенцвейга. Он сумел добиться этого приема без чьей-либо поддержки и приехал за свой счет. У него не было никаких полномочий вести какие-либо переговоры, даже если бы Розенцвейг согласился на их проведение. Все, чего добивался Карпатиу, было расположение Розенцвейга. И он добился его. Теперь же, как понимал Бак, оно приносило дивиденды.
- Так где же вы были? - спросил Розенцвейг.
- Это извечный вопрос, - ответил Бак. - Где на самом деле пребывает каждый из нас?
Глаза Розенцвейга блеснули, а Бак чувствовал себя полным идиотом. Он молол чепуху, потому что не знал, что еще можно сказать. Не мог же он заявить Розенцвейгу: "Да был я там! Я видел то же, что видели вы, только Карпатиу промыл вам всем мозги, потому что он Антихрист!"
Сам Розенцвейг был открытым, живым человеком, но вместе с тем он с пониманием относился к недомолвкам, если собеседник не проявлял готовности к полной откровенности.
- Итак, вы не хотите мне сказать. Ну, ладно. Вы многое потеряли, пропустив то собрание. Правда, ваши нервы не пострадали от того ужаса, которым все обернулось. Но, тем не менее, это было историческое событие. Берите икру, вам понравится.
Бак давно приобрел привычку всегда, без всяких исключений, не следовать в ресторанах ничьим рекомендациям. Возможно, это была одна из причин, по которой он заслужил свое прозвище. По тому, что он заказал рекомендованное Розенцвейгом, он понял, насколько сейчас он не в своей тарелке. Впрочем, он действительно любил икру.
- Позвольте мне спросить вас кое о чем, доктор Розенцвейг.
- Прошу, пожалуйста, зовите меня Хаимом.
- Я не могу называть вас Хаимом, сэр. Может быть, обращаться к вам "господин Нобелевский лауреат"?