- Так что вы об этом думаете? - спросил Розенцвейг.
- Простите меня, доктор, - ответил Бак, - я отвлекся.
- Камерон, не надо волноваться. Да, Николае был раздражен, но он намерен сделать для вас все самое наилучшее.
Бак пожал плечами и кивнул.
- Я говорил вот о чем. Мой дорогой друг ребе Цион бен-Иегуда закончил свое трехлетнее исследование и меня не удивит, если он получит за него Нобелевскую премию.
- Свое трехлетнее исследование?
- Вы совсем не слушали меня, мой друг?
- Простите меня.
- Когда мы будем у Николае, вы должны будете взять себя в руки.
- Все будет в порядке. Обещаю вам.
- Хорошо. Так слушайте: Еврейский институт изучения Библии поручил ребе Циону бен-Иегуде в течение трех лет провести исследование.
- Какое исследование?
- Библейских пророчеств относительно Мессии, чтобы мы, евреи, могли бы узнать его, когда он придет.
Бак был потрясен. Мессия уже пришел, а евреи его не узнали. Когда он явился в первый раз, они его не узнали. Что мог сказать Бак своему другу? Если бы он назвал себя "святым времен скорби", как Брюс называл уверовавших после восхищения, он только навредил бы себе. Розенцвейг был доверенным лицом Карпатиу. Конечно, Баку хотелось ответить, что подлинные исследования мессианских пророчеств могли привести только ко Христу. Но он просто спросил:
- В чем состоят основные пророчества о Мессии?
- По правде говоря, - ответил Розенцвейг, - я не знаю. Я не принадлежал к числу религиозных евреев до тех пор, пока Бог не уничтожил нордландские Военно-воздушные силы. Да и сейчас не могу сказать, что я набожен. Я всегда относился к мессианским пророчествам так же, как ко всей Торе. Символически. Раввин синагоги, которую я время от времени посещал в Тель-Авиве, говорил, что не имеет значения, верим ли мы в Бога как в существо или как в понятие. Это соответствует моему гуманистическому мировоззрению. Религиозные люди, евреи или другого вероисповедания, редко способны произвести на меня лучшее впечатление, чем атеист с добрым сердцем. Доктор бен-Иегуда был моим студентом двадцать пять лет тому назад. Он всегда был правоверным евреем, ортодоксальным, но все же не фундаменталистом. В конце концов он стал раввином, но совсем не потому, что я научил его этому. Я всегда любил его. Недавно он сказал мне, что завершил свое исследование, что это самый законченный и благодарный труд, который ему приходилось делать. (Розенцвейг сделал паузу.) Мне кажется, вы удивляетесь, почему я рассказываю вам все это.
- Честно говоря, да.
- Я добиваюсь того, чтобы раввин бен-Иегуда был зачислен в штат Карпатиу.