— Какой шанс, Соломон Рувимович?
— Шанс, что пэшка пройдет в фэрзи, молодой человэк…
Надо отвлечься, дать мозгу отдохнуть. Я пытаюсь думать о каких-то не связанных с нынешними событиями вещах, но получается плохо — мысли мои неизменно возвращаются к Гумилеву, Витьку, Наде, а потом — к Телли… И так всю ночь напролет.
Лишь под утро конь, точно услышав невысказанную просьбу и сжалившись надо мной, дарит видение из далекого прошлого. Я вижу Чингисхана. Крепкого рыжебородого мужчину средних лет. Лицо его прорезано ранними морщинами, глаза сощурены. Но даже так заметно, что они — разные. Наверное, поэтому современники великого завоевателя не сошлись во мнениях относительно их цвета. Одни писали, что у Чингисхана зеленые глаза, другие сравнивали их с голубым весенним небом.
Он смотрит на огонь. Язычки пламени бегут по толстой ветке кедра, брошенной в костер. Вокруг — тьма. В небе поблескивают звезды, чуть в стороне ночной ветер шумит верхушками деревьев. У подножия холма, на котором расположился на отдых повелитель всех монголов, перекликается стража. Далеко в степи горят костры дальних дозоров.
Огонь пожирает ветку, а Чингисхану видится, что это его войска уничтожают ненавистных врагов, что засели на юге, за Великой стеной, не имеющей конца и края.
Китай — вот куда в скором времени будут направлены острия монгольских копий, вот куда повернутся морды монгольских коней! Пока цзиньские Алтан-ханы сидят на своих позолоченных престолах, нет и никогда не будет ему покоя.
Но прежде, чем идти походом на Китай, нужно покончить с врагами здесь, в степи. Так хочет Вечное Синее небо, не зря оно выбрало его и сделало Чингисханом.
Чингисхан… Это выше, чем все прочие титулы в иерархии степной аристократии. Каган волею Вечного Синего неба. Царь царей. Владыка владык. Нойоны, ханы, гур-ханы, ван-ханы… Все они падают теперь ниц перед ним. Все они служат ему. Все, кроме одного человека!
Чингисхан — повелитель всех монголов и многих соседних народов. Враги рассеяны или убиты. Татары, меркиты, кераиты, найманы больше никогда не будут угрожать его подданным. Любой из монголов, даже самый безродный пастух-арат, может спокойно спать в своей юрте, не опасаясь за свою жизнь, жизнь жен и детей, за добро и скот. Да, пришлось пролить реки крови, чтобы так стало, но теперь мир воцарился в степи. Чингисхан знает это хорошо.
Лишь один человек не покорился его воле. Лишь один человек не хочет мира. Лишь один человек не спит ночами, точит меч, острит стрелы, думая об одном — как извести Есугеева сына.
Имя этому человеку — Джамуха.