Гуров засунул руки в карманы штанов и глазел по сторонам с самым вызывающим видом. Сказали ждать, значит, будем ждать. Если его сейчас начнут прогонять или документы проверять, так пусть Саенко и выпутывается. Он, Павел Андреевич Рогов, работает дворником в Реабилитационном центре, и сюда его привезли по делу.
Саенко появился через тридцать минут. Он сокрушенно развел руками, ссылаясь на то, как его, мол, подвели. Все сорвалось, и зря, получается, приехали. Кто бы сомневался…
* * *
В этот же день Гурова отправили в аэропорт. И опять он не видел, кто и когда положил в багажник его машины груз. Наверняка какой-то контейнер. К большому удивлению сыщика, к нему подошел Казанцев и сказал, что с ним поедет Матвеич.
– Двинулись, – пробурчал морщинистый, усаживаясь на переднем сиденье.
Гуров завел мотор и выехал со двора. Ехать молча было, может быть, и правильным, но для сыщика это большая роскошь – упустить такой шанс пообщаться с интересующим его человеком. Однако сначала следовало нейтральной темой выяснить, насколько его пассажир вообще склонен вести беседу.
– И часто у Эдуарда Аркадьевича такие заходы случаются? – поинтересовался Гуров.
– А вам-то что? – неприязненно ответил Матвеич.
– Как что? – напомнил Гуров. – Меня же пить там заставляли.
– Ну вот и пейте, если заставляют, – обрубил разговор Матвеич.
Фраза была интересной. Что, тут принято делать все, что велят, и без всяких исключений? На это морщинистый намекает или на то, чтобы водитель отвязался? Прослыть, причем неожиданно, навязчивым болтуном Гурову не хотелось. Но и затыкаться вот так сразу не стоило, раз сам начал разговор.
– Интересно, – проворчал сыщик. – Как это пить, если заставляют? А я вот не люблю этого делать.
Матвеич проигнорировал реплику Гурова. До самого аэропорта они ехали в полном молчании. Лавируя в потоке машин, Лев несколько раз бросал взгляды не столько на правое зеркало заднего вида, сколько на своего пассажира. Опять то же выражение лица, что и вчера. Какое-то застарелое недовольство, брезгливость. Чем недовольство? Коллегами, начальством, работой? Самим собой? Последний пассаж показался Гурову не лишенным смысла, и он его оставил на будущее.
Солнце лупило в глаза, и это навело Льва на мысль, что пора надеть свои темные очки. Благо скоро аэропорт. Но навстречу машине никто не вышел. Пришлось сыщику отправляться «пить кофе», оставив Матвеича около машины. Что-то такое этот сморщенный и всем недовольный тип должен передать лично. Единственное, что Гуров сделал, – запечатлел физиономию Матвеича на свою микрокамеру. Рисковать и подглядывать, кто и что будет принимать из машины, сыщик пока не хотел. Чтобы ему продолжали доверять, он должен быть кристально чистым.