Гурову в голову пришла шальная мысль. Убедившись, что переулок пуст, он пригнулся и юркнул в большую прореху в том, что когда-то было забором. Путаясь в высокой густой траве и стараясь не шуршать, сыщик, все так же пригнувшись, стал пробираться к слабо освещенному окну. Нашлась и щелочка между газетными листами, в которую можно заглянуть.
Крачковский сидел за старым кухонным столом и листал журнал. Гурову показалось сначала, что это совсем другой человек, просто очень похожий на Игоря Матвеевича. Глаза человека горели лихорадочным огнем, рот был приоткрыт, а пальцы нежно поглаживали странички элитного, судя по качеству бумаги, журнала. Гуров смотрел на эту разительную перемену. Каким он видел Крачковского днем – и каким сейчас, когда хирург остался наедине с собой и своей мечтой! Как говаривает на допросах Крячко? Вот ты, милок, и вскрылся, как консервная банка.
Игорь Матвеевич с вожделением маньяка разглядывал эскизы и проекты загородных домов. С ажурными заборами, бассейнами во дворе, высокими мансардными окнами, эркерами, каминными залами и зимними садами… Вот она, его тайная мечта. Все потерял, озлобился на весь свет и лелеет теперь мечту о красивой, достойной жизни. И с таким же маниакальным упорством не тратит ни копейки лишнего. Только копит, копит, копит. И придет день, когда он построит себе такой дом, на зависть соседям, знакомым и бывшим друзьям. На зависть той, которая ушла от него в трудную минуту. Вот оно, его олицетворение достатка, солидности и успешности.
Гуров отошел на шаг от окна и прислонился спиной к стене дома. Дурак ты, Крачковский, ой дурак! Пользовался бы тем, что тебе дано. Ведь не успеешь же пожить как нормальный человек. Хотя, как нормальный, он и не поживет, потому что уже ненормальный. Попрет из него затаенное взлелеянное барство. Будет вести себя как богатый хам и быдло, потому что ждал этого десятилетиями, жил с этим и свихнулся с этим. И будет наверстывать упущенное, беря от жизни все, что можно и чего нельзя. А может, и не успеет… Захочет ведь бросить свое грязное дело и наслаждаться жизнью; только вот кто его отпустит? Страшный человек этот Крачковский. Они всегда страшны – те, кто из-за денег способны на любую грязь, лишь бы свою слюнявую мечту воплотить. Противно, а нужно его использовать. Чтобы землю от этой грязи очистить.
* * *
Отвертеться, когда тебе фактически приказывают, было нельзя. Да и не стал бы Гуров пытаться. Любая пьянка – отличный источник информации. А тут еще и в загородном доме Эдуарда Аркадьевича.
– Чего ты, Андреич, хмуришься-то? – хлопнул Гурова по плечу Казанцев. – Выходные впереди! Гульнем на природе, оторвемся по полной программе. Тебя же никто нигде не ждет!