Ряды императорских солдат таяли, а нападавшие не ослабляли натиск. Вот один из гвардейцев, закрывая голову щитом, не успел отступить или отбить удар по ногам, и выщербленное лезвие секиры горца легко отсекло защищенные лишь кожей сапог пальцы. Яростно взвыв, солдат вскинул меч в отчаянном замахе, но клинок другого варвара, пробив тонкую кольчужную вставку, глубоко вошел ему в руку с внутренней стороны, а потом сразу несколько сильных ударов шестопером и топором смяли его шлем, проломив череп.
Бойцы справа все сильнее пятились, не давая себя обойти. Один из пехотинцев замешкался, и это стоило ему жизни. Вскоре оставшийся на ногах неполный десяток израненных и уставших солдат сомкнулся в кольцо. В основном это были гвардейцы, из тавта Торстена способными сражаться оставалось только трое. И в этот момент варвары разом отхлынули. По выставленным щитам скользнула брошенная кем-то секира, вонзилось несколько копий. Чуть в стороне из последних сил, волоча за собой внутренности, полз один из горцев. Его надрывные вопли мешались со стонами других раненных.
— Сейчас луками довершат, — голос Керита был буквально пропитан ледяным спокойствием. Казалось, что его нисколько не беспокоит неминуемая гибель. — Жаль, что мы им стрелами ответить уже не сможем.
— Ну, так станцуем со смертью последний танец, — грустно усмехнулся Ритал, напряженно всматриваясь в фигуры горцев, словно пытаясь угадать, кому же из них суждено оборвать нить его жизни.
— Не спеши себя хоронить, — тихо произнес Керит, внимательно оглядел израненных товарищей, улыбнулся им и тут же взорвался яростным воплем. — За империю! Режь!!!
Солдаты подхватили безумный клич и с остервенением ринулись вперед, навязывая горцам ближней бой и не давая издали засыпать стрелами. Торстен, как и все, с бешенством рубил ненавистных варваров, но в его голове нарастал шум, а меч и щит делались все неподъемнее.
От очередного удара мокрая от крови и пота рукоять вырвалась из пальцев, и норд оказался безоружным. Разрывая горло в безумном крике, Торстен бил щитом, закованным в сталь кулаком, локтями. На его шлем, наплечники, правую руку обрушилось несколько сильных ударов, но норд, рыча от ярости, продолжал крушить врага. Боец понимал, что стоит дать противнику как следует размахнуться, и его уже ничто не спасет. Под отчаянными ударами сминались оскаленные лица варваров, он даже сумел провести удачную подножку, опрокинув одного из противников, но тут же получил сильный тычок в переносицу обратным концом секиры, а потом и вовсе был отброшен назад.