–?Я не для него играла, я каждый вечер... – продолжала с разгона оправдываться Каролина, и тут до нее дошло последнее, что выкрикнула Арина, и она умолкла на полуслове, ошалело соображая – когда она была шлюхой?
А лучшая подруга закончила:
–?Так вот, ты больше не будешь у меня играть!
Некоторое время обе молчали. И только электрические разряды доносились из трубки. Потом Каролина спокойным, размеренным голосом промолвила:
–?Рите вам придется самой сообщить.
–?Мое дело! – выкрикнула Арина и бросила трубку.
Каролина долго сидела неподвижно, не отпуская трубку.
Мысли путались. Метались от Алекса к загулявшему Мишке и к этой наглой девчонке, Рите, так беспардонно уведшей сына с устроенного ему матерью праздника, но неизменно возвращались к словам Арины.
Значит, шлюха... Как была, так и осталась... Никогда она не была шлюхой, никогда! Какая невероятная злость могла подсказать эти невыносимо оскорбительные слова лучшей подруге?
...Арина была на год младше Каролины и училась в Гнесинке. Ее педагог по флейте говорил, что у нее блестящие данные, но короткое дыхание и его нужно тренировать, предложил целый комплекс физических упражнений, но Арина была девицей ленивой и вполне удовлетворялась теми успехами, которых уже добилась. Они с Каролиной подружились на каком-то молодежном фестивале, где обе стали лауреатами. А потом у Лины начался первый роман, родился Мишка, она некоторое время не встречалась с Ариной и вдруг с удивлением узнала, что та ушла из Гнесинки, тогда еще института, и ударилась в бизнес. В те времена как раз началась горбачевская бестолковая перестройка, различные кооперативы стали расти как грибы, к бизнесу рванулись розовощекие правильные комсомольцы, получившие отличную корпоративную тренировку на межсобойчиках в своих райкомах. Арина, как сообщили общие знакомые, через своего бойфренда вложилась в один ресторанный кооператив. Лина позвонила ей, Арина забежала, пришла в восторг от Мишки – он как раз начал самостоятельно садиться, всем улыбался, был как старинный целлулоидный пупс с почти белым непокорным вихром над выпуклым большим лбом и огромными голубыми глазами. Молодая кооператорша запала на Мишку, часто прибегала с небольшими подарочками, в основном съедобными, – начался период пустых полок в магазинах и горбачевских продовольственных карточек – и все говорила, что хочет такого же. Но у нее что-то не получалось. Бойфренд уехал в Сибирь, где все отчетливее ощущался запах нефти и шальных денег. А Арина при первых же тактах торжествующего марша победившего под руководством Гайдара капитализма приватизировала с партнером кооперативный ресторан, выгодно продала свою долю и купила помещение под кафе, которое через пару лет стало ресторанчиком «У Ариши». В стране менялись премьеры, менялись курсы валют, менялись мужья у Каролины, но ресторанчик подружки процветал, и время от времени Лина играла там, презрев свою гордость и собирая щедрые чаевые – надо было кормить детей. А у Ариши мелькали поклонники, некоторые иногда втихаря клеились к грустной, большеглазой скрипачке, но подруги, не мучаясь ревностью, со смехом их отшивали. Но свой, собственный «Мишка» у Арины все не получался, и она, забегая накоротке, нянчилась вначале с Мишей, потом с Динкой, дитем совершенно гламурным, а потом и с таким же лобастым, как брат, Андреем.