— Что я могу поделать, если родился с гораздо большим очарованием, чем у обыкновенных людей? — простодушно молвил он. — Петти сказала, что я напоминаю ей первого мужа.
Какое-то мгновение Хелен смотрела на него, затем искренне рассмеялась.
— А что в этом смешного?
Она беспомощно мотнула головой.
— Петти рассказывала мне о своем первом муже, который провел больше времени в тюрьме, чем с Петти. Думаю, его семья отпраздновала тот день, когда его переехал грузовик, сразу после того, как он украл сбережения у нескольких пожилых людей.
Какое-то мгновение Том старался выглядеть оскорбленным, но, не сумев долго сохранить такое рассудительное выражение лица, он понимающе усмехнулся.
— Я ее проучу за это, — добродушно произнес он и повернулся, чтобы достать ужин из духовки.
Смех и разговоры не прекращались весь вечер при мерцающих свечах и пении Эдит Пиаф. Хелен не проводила так хорошо свое время уже несколько лет, не разговаривала так много и охотно со студенческой поры. Они говорили в этот вечер обо всем на свете.
Когда посуда была убрана, Хелен потянулась через стол, чтобы достать наполовину выпитую бутылку вина. Она пробормотала, наливая вино:
— Я не могу понять вас. Вы один из самых разумных людей, которых я встречала, но почему-то скачете с места на место. Неужели вы никогда не пытались что-нибудь изменить? Неужели вам не хотелось сделать что-нибудь… о, я даже не знаю, как лучше выразиться, — ну, что-нибудь стоящее?
Он приподнял брови, кривая усмешка появилась на его волевых губах.
— Стоящее? — повторил он. — А скажите-ка мне, что по-вашему стоящее в этой жизни? Я подозреваю, что наши представления об этом не совпадут. — Он пожал плечами. — Джонни Эпплсид делал то же, что и я. Вы не считаете его жизнь стоящей? А как насчет Торео?
Она мягко засмеялась, не подозревая, что отношения между ними как-то неуловимо изменились.
— Вы причисляете себя к той же категории людей? — спросила она, подперев подбородок рукой и рассматривая его.
Том уставился на дно стакана, который держал в руке, и вдруг взглянул на нее со странным выражением на лице.
— Может быть, и нет, — тихо произнес он. — Но тогда бы вас не было здесь со мной, если бы я не был тем, кто я есть.
Сейчас его улыбка была немного печальной.
— Во всех отношениях я что-то вроде запретного плода, не так ли?
Хелен опустила свой стакан, на ее лице отразилось замешательство.
— Нет-нет, вы все искажаете. Это совсем не так, — она потерла висок. — Я имела ввиду, что с вами я испытываю какое-то ощущение свободы, и в этом нет ничего недозволенного.