Ровно через три минуты раздался предупредительный вежливый стук, дверь распахнулась, и в кабинет вкатился благообразный колобок лет шестидесяти. Легкая, не по годам, походка, лысый, с иголочки одет, светящийся радостью, гладкий, короткие кривоватые ножки, пухлые ручки, ласковые темные глазки и неожиданно крупный горбатый нос, хищно нависший над верхней губой, – Моисеев Семен Львович, бессменный финансовый директор холдинга, родной дядя Аркадия Олевского, первой из трех букв в звонкой аббревиатуре «ОЛЕ».
В восемьдесят восьмом, когда стало разрешено, что прежде было под запретом, скромный бухгалтер ссудил любимого племянника и пару его друзей кругленькой суммой, предложив новоиспеченным фармацевтам создать кооператив.
– Наступает ваше время, – убеждал Семен Львович под оранжевым абажуром с кистями, – время молодых, так, Софа? – Любовно хлопнул он по пышному заду свою половину, подарившую мужу трех дочерей. – И наше стариковское дело – подсказать правильный выбор. А деньги вернете, когда разбогатеете, так, Софа? – Молчаливая хозяйка в ответ улыбалась и подкладывала оголодавшим гостям форшмак. Согласно кивая, те наворачивали угощение впрок да перемигивались между собой.
Так с легкой моисеевской руки родилась «ОЛЕ», кочуя из года в год по формам собственности, пока не осела в названии ЗАО «Оле-фарма». Шишек за это время набивалось немало: случалось, приятелей подставляли, кидали, грозились стереть в порошок. Удачливая троица – Олевский, Лебедев, Егорин – многим путала карты, но никому не удалось раздавить «ОЛЕ», она богатела всему вопреки. А в двухтысячном, когда молодой холдинг стремительно набирал обороты, погиб вдруг Аркаша, тихий мальчик из интеллигентной еврейской семьи, ставший миллионером благодаря природной смекалке, фортуне и заварухе в стране. Родители, едва живые от внезапного горя, не спускали растерянных глаз с сына, не понимая, зачем понадобился их спокойному чаду проклятый снегоход, сломавший ребенку шею. Тридцатипятилетний красавец с фигурой атлета, проникновенным голосом, синими глазами и темной густой шевелюрой оставил после себя немало подружек, которые искренне о нем горевали, но семьей обзавестись не успел, откладывая это серьезное дело лет эдак до сорока. Наследниками, не знавшими, что делать с сыновними деньгами, стала чета Олевских, готовая отказаться от горького богатства и собственной жизни в придачу ради воскрешения сына. Тогда подсуетился родной брат Розы Львовны: взял над потерянной от несчастья родней опекунство, обязуясь печься до последнего вздоха о каждом из двоих, чтобы наверняка подобраться к трети пакета акций «Оле-фармы». Но не этим был взбешен Лебедев. Свою долю Аркадий заработал честно, и не его вина, что деньги уплывут ушлому дяде, в конце концов, не будь того вечера под абажуром, неизвестно, как сложилась бы и лебедевская судьба. Нет, президент холдинга решил расстаться с финансовым директором из-за более веской причины: Моисеев зарвался и уверовал в свою безнаказанность.