Демократами среди нас даже и не пахло, но и каких-то особо упёртых монархистов, верящих в божьего помазанника, доброго и мудрого царя-батюшку, тоже. Больших сторонников дворян и аристократии, также выявлено не было. Ну, о том, кто чьё тело оккупирует, разговоров пока что не было, мы находились только на подступах к этому и сейчас нас волновали совсем другие проблемы. Правда, сам я при этом считал, что нам нужно будет обязательно реабилитировать в глазах народа это самое дворянство, высшую аристократию и чёртового царя-батюшку, чтобы сделать то, чем никто в нашей стране не занимался — превратить считающий себя великим русский народ, окруженный множеством этносов, в нацию.
Пока что я об этом никому не говорил, но уже отдал приказ найти толковых философов, высказывающих здравые мысли по этому поводу. Жить без царя в голове я всё же считал неправильным, но царь нам нужен был не абы какой, а воспитанный, как отец нации. По моему глубокому убеждению, только вокруг такого царя и могли сплотиться многие народы России. Единственно возможным кандидатом на эту должность я видел цесаревича Алексея. Этот мальчик, страдавший тяжким заболеванием, вырос мужественным и сильным человеком в нашей реальности и я был уверен, что останется таким же и в новой. Поэтому в число темпоральных десантников были включены такие врачи, которые могли помочь будущему царю, так как в то время я ещё не знал, что это гемофилия излечима.
Так уж получилось, что после того, как меня избрали командиром темпорального десанта, я стал постепенно смотреть на всё совершенно иными глазами и первой это заметила Оля. Если раньше я был мрачновато-ироничным циником и пофигистом, склонным к трагикомизму, то к марту месяцу постоянно увеличивающийся груз ответственности не то что бы стал менять меня, нет, моё мироощущение оставалось прежним, а просто заставил отказаться от прежней нарочитой беспечности. За ней, по большому счёту, я скрывал свою озабоченность и ноющую боль, часто мучавшую меня от того, что моя страна разваливалась у меня на глазах, как карточный домик. В Ново-Солигорске я стал относиться к делу иначе и всё чаще обращался к своим друзьям может быть и с излишней патетикой, но тем не менее с призывами забыть обо всём, кроме той миссии, которую мы сами на себя возложили. Странно, но меня почему-то никуда не посылали.
Наверное потому, что в самом конце февраля я приказал всем сжечь за собой мосты и забыть о том, что было дорого им раньше. По другому нам нельзя было поступать и уже очень скоро я сам это осознал в полной мере. Как говорится, шила в мешке не утаишь, а потому через какое-то время жителям Солигорска и ближайшему к нему населённому пункту Метявичи стало известно, что в Немецком городке, построенном с ошеломляющей быстротой, живут русские учёные с мировыми именами. Вскоре местные деятели, которые хотя и знали, что городок построен по личному разрешению Железного Батьки, всё же направили к нам просителей. Наши парни, которые охраняли городок от непрошенных гостей, почему-то решили позвать меня.