Поэтому минимум раз в день нам привозили из банка чуть ли не по чемодану денег. Все вопросы, связанные с созданием собственного круга банков мы уже решили. Теперь осталось решить самый главный, протолкнуть Беркута на пост министра финансов, а для этого нужно было доказать царю, что светлейший князь Горчаков фигура зело серьёзная и слов на ветер не бросает. Не смотря на занятость я дал несколько интервью газетчикам, но при этом строго предупредил каждого, что за малейшее искажение своих слов, равно как за их вольную интерпретацию и что самое главное, выдёргивание фраз из контекста и попытку сфабриковать таким образом какую-нибудь чушь, каждый будет бит и очень сильно, вплоть до того, что на всю жизнь останется калекой. В доказательство серьёзности своих слов, я сломал десятка полтора подков, а Мишка так и вовсе был готов завязать узлом парочку ломов, да их ведь так не напасёшься.
Интервью, опубликованные в газетах, а на вопросы журналистов я отвечал иногда с солдатской прямотой, а иногда с иезуитской хитростью, наконец возымели своё дело и в газетах начали вовсю обсуждать мою статью. Не поленились обсудить и меня, особенно то, как я неслыханно разбогател в Париже, выиграв в карты свыше полумиллиона рублей, но я об этом сам рассказал и присовокупил к этому, что такова была воля Божья. В одном из своих интервью я предрёк восстание на броненосце "Потёмкин" и даже назвал имя его зачинщика — артиллерийского унтер-офицера Вакуленчука и предложил разогнать команду этого военного корабля к чёртовой матери, так как это не военные моряки — защитники отечества, а шваль, рвань и дрянь людишки, пороть которых для их же блага, только зря время переводить. Между прочим, командование Черноморского флота вскоре прислушалось к моим словам и действительно расформировало экипаж, причём сделано это было буквально за две недели до начала восстания.
Ну, тут сыграло роль то, что я всячески ратовал за достойную оплату ратного труда офицеров и чуть ли не втаптывал в грязь ногами всех тех, кто не оценил усилий военного министра Куропаткина и особенно министра финансов Коковцева. Отдавая всё же должное его заслугам перед Россией, я говорил, что министр финансов должен гораздо шире смотреть на всё и обладать ещё и ловкостью карточного шулера, когда речь заходит о том, чтобы наполнить казну деньгами не грабя при людей. Однако, куда больше досталось от меня Витте, которого я без малого чуть ли не объявил в предательстве и намекнул о его участии в заговоре. А ещё, пристально глядя в глаза журналистам, я чётко и внятно заявил, что сам господь Бог открыл мне многие тайны и наделил даром пророчества, так что мне дано теперь спасти множество жизней, чем я и намерен заняться. Вместе с тем я предрёк Первую мировую войну, а также невиданный взлёт научной мысли, который свершится благодаря гению русского народа. Доказательства же я пообещал представить уже очень скоро.