— Ты к чему это, Вано? — на лице Сергея появилась маска растерянности.
— Брянский волк тебе Вано, — ухмыльнулся Степан, хищно сверкнув золотой фиксой из приоткрытого рта. — А ты, водила, тоже вже прыйихав.
И тут же в бок Серванта с силой уперся ствол «АПС». Бывший мичман скосил глаза, снизу доверху смерив взглядом фигуру Топтыгова.
— Вот он, твой настоящий земляк, — указал на Константина Мокронос и сплюнул под ноги. — Тебя он и оформит в один конец. Давай, Костян, поживее, а то нам пора ехать.
Круто повернувшись на каблуках, взбив легкое облачко пыли, Степан бодро зашагал в сторону автобуса, насвистывая незнакомую слуху Серванта мелодию.
— А ну, пошел к своему драндулету, — теперь тычок пистолетного ствола пришелся в поясницу пленника.
Сергей медленно, едва не по-стариковски подволакивая ноги (как и должен себя вести приговоренный к смерти) сделал шаг, другой, третий… До крайнего дерева, что называется, было рукой подать, когда Сервант резко развернулся, одновременно уходя с линии огня прижатого пистолета и в то же время от автобуса, прикрываясь спиной Топтыгова. Правый кулак морского диверсанта с выставленной вперед фалангой среднего пальца по кратчайшей траектории ударил дезертира в грудь. Хорошо поставленный удар сломал ребро, вогнав осколок в сердечный мешок. Боль буквально парализовала палача, вогнав в ступор. Что произошло, из салона автобуса видеть не могли; по крайней мере, несколько секунд у Серванта было, и он знал, с какой пользой их потратить. Сорвав с пояса уже мертвого боевика гранату, он привычным движением выдернул чеку, широко размахнулся и метнул лимонку в сторону «Мерседеса».
Когда рубчатое тело оборонительной гранаты, разбив на множество осколков стекло, влетело в салон, Сергей Севрюков, сжимая в руке трофейный «стечкин», успел заскочить за толстый ствол взрослого дуба.
Взрыв оказался в сотню раз сильнее ожидаемого: германский автомобильный гигант разметало на куски, оставив лишь дымящийся искореженный остов с вывернутыми в разные стороны колесами.
Когда бойцы группы выбежали к поляне, Сервант сидел на земле и пальцами пытался прочистить забитые звуковой волной уши.
— Ну, что же ты так, Сергей Васильевич, — воинственно размахивая «Винторезом», больше всех возмущался Бизон. — Говорил, «языка» надо брать, а сам всех одним махом под заныр.
На упреки командир только пожал плечами — дескать, ошибочка вышла, не рассчитал силушку богатырскую.
— Дальше-то что делать? — обстоятельно поинтересовался Кужиль, заметив, что временная глухота отпустила старшего.
— С Крутовым связались? — в свою очередь спросил Сервант, уже окончательно придя в себя.