И уже не пытаясь подавлять рвущееся наружу торжество, филин закричал долго и протяжно, заклекотал пушистым от перьев горлом, зашелся долгим пронзительным хохотом ночной птицы, так часто и привычно звучавшим в древлянских лесах из мрака ночи, а сейчас словно торжествовавшим, что нет такой силы, какая разбудит оцепенелых под властью духа Дремы.
Сильно захлопав крыльями, филин тяжело взлетел, описал над притихшим станом широкий круг и устремился туда, где в продухе давно примеченной избы светлело от горевшего внутри огня. Ох, как же противно пылали дрова, как раздражающе драл горло их дымный запах! Какой бы обычный филин отважился прорваться в продух, откуда веяло этим — жаром горящих дров, теплом человеческого жилья, запахами застарелой стряпни и человеческого дыхания. Но этому белому филину все было нипочем: сложил крылья и как поднырнул под скаты дерновой кровли. Отверстие с откинутым творилом было как раз такое, чтобы пропустить огромную птицу.
Малфрида заснула еще в сумерках, когда тянущая боль в спине стала не так донимать. Никакого чародейства она не чувствовала, спала сладко и тихо, дышала ровно и глубоко. Так же тихо спали в другом углу на полатях две прислужницы, как обычно, уложив между собой маленького Святослава — согревали и охраняли.
Ольга в тот вечер долго не ложилась, сидела у открытого очага, расчесывая свои длинные русые волосы, смотрела, как по угольям пробегают язычки пламени, то хмурилась, вспоминая, как ее воеводы обговаривали предстоящий штурм Искоростеня, то вдруг начинала тихо улыбаться. Она не удержалась сегодня, она первая поцеловала Свенельда. Это потом, после сходки, когда Свенельд как обычно проводил ее и они какое-то время стояли в тени старого дуба за избой. Сперва разговаривали негромко, все еще о делах, потом умолкли. Княгиня в темноте видела высокий силуэт своего ставленника, он молчал, и она чувствовала его взгляд. И вдруг подумала, что она сама не раз посылала его на смерть, что и он, ее сокол ясный, может погибнуть при взятии града древлян. Это война, и Свенельд рисковал не менее других. Но от мысли, что с ним может что-то случиться… Она жила в постоянном опасении за него, казалось бы, должна была уже привыкнуть, да и давно научилась держать в кулаке свое сердце. Но в тот миг вдруг не сдержалась, быстро и порывисто обняла его и поцеловала — страстно и нетерпеливо. И тут же хотела скрыться, да вот только варяг успел удержать. Ответил на поцелуй с таким жаром, что Ольга на миг забыла обо всем, и о жестокой войне, и о том, что им никогда не быть вместе. Это был только их миг, и они целовались долго и упоительно. Ольге казалось, что она не правительница, давно живущая, умудренная опытом, умеющая все взвесить и рассудить, а шальная девушка, которой хочется довериться сильному мужчине, подчиниться, нырнуть с головой в водоворот омута Лады. Хорошо, что кто-то тогда шел мимо, это заставило Ольгу опомниться, вырваться, скрыться в занавешенном шкурой проходе, даже тяжелую дверь потянула на себя, словно ставя между собой и шагнувшим следом Свенельдом преграду. Он понял, он всегда был понятливым. Постоял какое-то время за порогом и пошел прочь.