Свенельд шагал впереди возов, держался за обереги, заговоры шептал. Когда при вспышке молнии неожиданно увидел перед собой силуэт в красном балахоне, едва не вскрикнул.
— Леший тебя забери, Малфрида! Напугала.
— Это тебя-то, победитель древлянских чудищ?
Она негромко рассмеялась. Но Свенельду было не по себе. Так и стояла она перед ним в быстром свете молнии — движимое ветром темно-алое покрывало, горящие глаза, блеск зубов в довольной улыбке.
— Я все сделал, как повелела, — сухо произнес он. — Ни единой гривны с убитых не снято, ни единой пряжки или обручья-браслета, кольца остались на руках. А на последнем возу лежит золото и серебро, полученное за дары от древлян. Кубки там, чеканные блюда, дирхемы[66] серебряные. Хватит ли?
Она отошла, сновала между возами, что-то говорила негромкое, ни к кому не обращаясь. Свенельд не поворачивался в ее сторону. Понимал, что ведьма для него старается, сказала ведь, что выторгует его… А ему все равно тяжело с ней. Силы небесные, да разве не так давно он не любился с ней? Не он ли спешил к ней в терем Дорогожичей, надеясь, что нежностью своей да лаской отринет от нее эти темные силы. Ведь только так чародейку можно вновь сделать человеком. Откуда Свенельд это знал — уже не помнил. Но думал, что сладится у них с его древляночкой. А потом он возьмет Малфутку свою в полюдье в древлянские земли, и она поможет ему находить в глухих чащах дивные источники живой и мертвой воды. Так ему мечталось. А вышло… Свенельду и приплати теперь кто, он и тогда больше бы не смог ее коснуться. Пусть и жена его, боярыня признанная. Которая еще и родит ему невесть от кого. И он почти с нежностью вспомнил о своих сыночках от Межаксевы — Мстиславе и Люте, которые жили под покровительством Ольги в ее вышегородском тереме. Там же росла и девочка Малуша, которую некогда принесли древляне из лесов, сообщив, что ему эту дочку родила Малфрида[67]. Девочка и впрямь была на него похожа, но он все равно никогда не выказывал при ней отцовских чувств, так просто, наблюдал порой за малышкой издали. Вот к сыновьям от Межаксевы он тепло родительское испытывал, гордился, какие они ладненькие и смышленые растут. Ольга их хорошо воспитает, взамен погибшей Межаксевы… но о Межаксеве сейчас думать не хотелось. Это ведь Поле Вне Града, и недалеко от того места, где сейчас стоял Свенельд, расположен курган, где и ее прах покоится.
Тем временем Малфрида все оглядела (как и видела-то в таком мраке? Ведьма!) и показала, куда снести всю поклажу — как мертвых, так и украшения. Люди Свенельда послушно принялись выполнять повеление. В низине между двух курганов уложили всех рядком, разложили на телах богатство и к возам поспешили, как будто подле волов им было спокойнее, чем возле этой странной боярыни Свенельда.