Но Ольга следила, чтобы ее сын пореже бывал с Малфридой, велела своим людям, чтобы не допускали того к ведьме: Святослав с его говорливостью беспрестанной мог и выболтать при ней про Малушу, а Ольга надеялась, что именно ради дочери так старается для нее чародейка. Правда, с тех пор она о Малуше не заикалась, ну да и Святослав, под впечатлением от шумного Клева после тихого Вышгорода, как будто сразу забыл о своей маленькой подружке. Его иное волновало: ему бы то посмотреть, как молодой воевода Претич с конниками своими упражняется, то в оружейной спрятаться и возиться там с самострелами и шестоперами, то начал требовать от Асмунда, чтобы выдали ему коня, как князю полагается, и старому воеводе пришлось самолично обучать маленького князя ездить верхом. Святослав сидел в седле, закусив губы от страха, но не хныкал, цеплялся руками за гриву, а там, через день-другой Ольга едва не прослезилась, видя, как ее малыш уже уверенно держится верхом, порывается и удила коню в рот вложить, править сам. Но не только Ольга умилялась сыном. Служилые варяги так и говорили о нем — орел кричит рано[69], а степенные бояре при виде княжича довольно усмехались в бороды, говоря, что вон какой наследник у Игоря и Ольги растет. Ольге любо было слушать те речи. Значит, смиряются непокорные, значит, признают, что есть законный наследник рода Рюрика.
Только со Свенельдом у Святослава не ладилось. Однажды Ольга выскочила на крик сына и увидела, что варяг тащит прыгающего ногами княжича, как собачонку приблудную, прочь от оружейной. Почти швырнул его расквохтавшимся нянькам.
— Ты что же это себе позволяешь! — возмутилась за сына княгиня.
Свенельд поднес к губам прокушенную княжичем руку, подул на нее.
— Ишь, волчонок. Вели лучше за ним приглядывать, а то нянек тьма, а дитя без присмотра. Вон ныне в оружейной булаву шипастую норовил со стены стащить. А коли бы на него упала? Ты сейчас благодарить, а не хаять меня должна, княгиня пресветлая.
Вроде все и верно, но Ольге не понравилось, как раздраженно посматривал на ее сына Свенельд. Да и Святослав его не любил. Ольге пришлось напомнить посаднику: пусть не забывает— Святослав князь! Но тот только хмыкнул.
— Князем он станет, когда дружины свои поведет. А пока глуздырь и есть глуздырь. Так что не навешивай его на меня.
«На тебя навесишь! — сердито подумала Ольга. — Ты и своих сыновей отослал ко мне, не поучаешь сам, как отцу полагается».
Подумать-то подумала, но вслух и слова не сказала. Свенельд — ее ближайший поверенный и советчик, ругаться с ним — особенно теперь — ей нельзя. Но все же поговорить им следовало. И Ольга поманила Свенельда перстом.