Если бы я искала экстрасенса, то не наняла бы человека с таким внешним видом и манерой поведения. С другой стороны, я, возможно, переоцениваю публику. Некоторые клиенты и впрямь верили, что странные привычки Ксильды и ее манера одеваться служат подтверждением того, что она настоящий, истинный экстрасенс.
С этим я была не согласна. Я знала, что множество экстрасенсов — не только настоящих, но и фальшивых — были также эмоционально неуравновешенны или совсем не в своем уме.
Но если ты родился экстрасенсом, тебе приходится платить за это, и платить самую высокую цену. Это ужасный дар.
Только два экстрасенса из тех, с которыми я встречалась, ухитрялись жить как обычные люди, но эти двое являлись исключениями из правил. И конечно, Ксильда таким исключением не была.
Толливер выглядел мрачным, но смирившимся он повел Ксильду в кафе и помог ей снять ее кошмарное пальто. Потом брат отправился за напитками, пока я усаживала Ксильду за столиком как можно дальше от других посетителей. В кофейне было немного народу. Я сделала глубокий вдох и попыталась изобразить понимающую улыбку.
Ксильда вцепилась в мою руку, и мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы удержаться и не выдернуть ладонь. Мне не нравились случайные прикосновения, а она уже хватала меня дважды. Но я напомнила себе, что у Ксильды есть причины для такого контакта. Насколько я знала с ее собственных слов во время нашей предыдущей встречи, сейчас перед Ксильдой пробегали видения, в которых фигурировала я. Она объяснила мне это однажды, в один из хороших прежних дней, когда Роберт был еще жив.
— Я как будто смотрю быстрое слайд-шоу, — сказала она. — Вижу картинки, картинки из жизни человека, к которому прикасаюсь, некоторые — из его прошлого, некоторые — из будущего, а некоторые… — Она замолчала и покачала головой.
— И все эти видения верны? — спросила я тогда.
— У меня нет возможности это проверить. Я знаю только, что они могут оказаться верными.
Теперь Ксильда смотрела на меня, ее голубые глаза сверлили меня.
— Когда наступит время льда, ты будешь счастлива, — сказала она.
— Хорошо, — ответила я, понятия не имея, о чем она говорит.
Но такими были все беседы с Ксильдой, если это можно было назвать беседами.
— Ты не можешь продолжать лгать, — ласково проговорила Ксильда. — Ты должна прекратить это делать. Не надо больше никого ранить.
— Думаю, я правдивый человек, — удивленно возразила я.
Меня можно было обвинить во множестве недостатков и попасть в точку. Но только не во лжи.
— О, ты правдива насчет того, что не имеет значения.