– А дальше? Дальше я вернулся. Сам вернулся. Жена не звала. Приняла, как будто не уходил. И все покатилось по-прежнему.
– Зачем ты все это мне рассказываешь?
– А ты не перебивай, когда старшие говорят. – Серый разлил водку и ненадолго задумался. – Однажды пошли мы с моим приятелем в гости к его любовнице. Она подругу позвала. Вечер обещал быть обоюдным. Выпили-закусили, пора и в койку...
Ленка закусила губу и отвернулась к окну. Серый снова засмеялся как-то неестественно, потом закашлялся, потер пальцами виски и заговорил снова:
– Короче, стало мне там плохо. Плохо так, как никогда. Все, думаю, пора отползать. А то помрешь у хороших людей, хлопот им доставишь. Лучше где-нибудь на улице под фонарем. И не жалко было себя нисколько. Все, думаю, пора... Как-то покатилось все тогда под гору. Ушел из театра, журнал наш закрыли, семьи у меня, как я всегда считал, никогда и не было. Дочери выросли. Женщины, ради которой хотелось бы жить дальше, не имелось тоже... В общем, никаких серьезных зацепок. Ну и ладно – стало быть, время пришло. Оттолкнулся я от кресла, и все, больше ничего не помню.
Серый снова затих и уставился в окно.
Ленка тоже молчала. Как он постарел, думала она. А может, он всегда таким был, а я не замечала... Виски совсем белые... Круги под глазами... Складка в углу рта. Прижаться бы к ней, разгладить...
– Катя потом год меня выхаживала, как ребенка. – Серый впервые назвал жену по имени. – А потом еще год портфель за мной носила, одного отпускать боялась.
– Но, знаешь, и после этого живут.
Серый опять потянулся к сигаретам. Ленка остановила это движение, накрыв его ладонь своей:
– Не кури больше.
– Не буду. – Он мягко освободился и продолжал: – Живут, но по-другому. Было у меня время поразмыслить, ценности, так сказать, пересмотреть. Два года не пил, не курил, баб не трахал. Два года в мастерскую не заходил, на краски смотреть не мог. Жил, как будто и не жил совсем. Солнце встает, садится, осень, весна, зима, лето, Новый год, а я не реагирую... Все мимо меня, как в шоу «За стеклом». Все там – внутри, а я – снаружи. Веришь, порой я думал: господи прости, лучше бы я тогда умер, чем сейчас так жить.
Серый снова потянулся к сигаретам, и она не стала его останавливать.
– А потом ты появилась. Я не понял сначала – на счастье, на беду? Закружилось все, ожило. Вкус почувствовал, жить захотелось, просто так жить, как все. Даже не было тебя со мной рядом, но я знал, что все равно ты есть. Где-то на другом конце Москвы ты есть и думаешь обо мне. И не торопился быть ближе, балдел уже оттого, что имел. Знал, что мучаю тебя, сам мучился, но все чего-то боялся, оттягивал. А чего боялся, так сразу и не объяснишь... Я всегда считал себя человеком слабо верующим, а тут вдруг проняло. Понял я, что этот инфаркт мне дан за всю мою прежнюю веселую жизнь. Предупредили меня оттуда, предостерегли и еще один шанс дали... Как у Шварца в «Обыкновенном чуде» – поцелуешь девушку, медведем станешь. Вот я и боялся... Так что дело даже не в жене. Она святая женщина. Порой, знаешь, так бы и убил.