В ее животе произошло какое-то странное, еле заметное шевеление, словно кто-то легким перышком провел по внутренней стенке ее чрева. От этого прикосновения возникло слабое волнообразное колыхание коленей, которое не поддалось волевому напряжению испуганных Ленкиных мышц, а, наоборот, самопроизвольно повторилось и возникало еще несколько раз, пока постепенно не улеглось и совсем не отхлынуло.
Птичьим перышком? Или все-таки капроновым бантом?
Волосы зашевелились на Ленкиной голове. Что это было? Обычные старые глюки или новая, недавно приобретенная память? Память тела, спасенного и одновременно оскверненного юрким скребком хирурга. Говорят, там ничего еще не было, столовая ложка клюквенного киселя, и только. Что ж ты так разволновалась-то, бедненькая, чего пригорюнилась?
«Правила кормления грудью» – жирные кровавые буквы расплылись у Ленки перед глазами, но она знала: это не от слез. Горячий сухой туман по-пластунски прополз по стене, завернул за угол и скрылся там без следа. Мадонна с младенцем чихнула и стала медленно принимать свои прежние очертания.
А может, мне все это только снится, подумала Ленка.
Ну что ты здесь висишь, в самом деле, гусей дразнишь? Какие, к чертям, «Правила кормления»! Уж как-нибудь бы сами разобрались. Было бы только кому титьку сунуть. А вот с этим делом у нас как раз и напряженка. Куда только все девается? Бог дал, бог взял...
Ленкины мозги лениво совершали какую-то мелкую, ненастоящую работу, и ей самой было немного странно, что она даже близко не испытывает тех ярких всепоглощающих чувств, которые, казалось, обязана была испытывать всякая порядочная мать, пережившая подобное горе.
– Ну чого ты тут одна прытулылася? – спросила выскочившая как из-под земли Лэся. – Пидэмо в палату, там вэсэлише...
На этот раз Ленка не стала сопротивляться и, приняв Лэсино участие как должное, поднялась с лавки и медленно поплелась вслед за нею.
Вечер прошел спокойно, ночь – более или менее спокойно, а на утреннем обходе Ленку поставили в известность, что с выпиской ей придется повременить. Надо остаться еще хотя бы на недельку, чтобы сделать все необходимые анализы и разобраться, почему же на самом деле с ней, красивой и здоровой, вдруг произошли все эти неприятности.
Ленка с полнейшим равнодушием приняла это известие и решила, что хочешь-не хочешь, а матери звонить придется, а то она, не застав Ленку дома, всю Москву поставит на уши. Да и хорошо бы обзавестись собственной чашкой, а еще зубной щеткой, ночной рубашкой, халатом, тапочками и другими нужными и полезными в больничном обиходе вещами.