– Так я не понял, мне уйти?
Ленка закашлялась и отвернулась к окну.
– Что ты молчишь, Лена! – Малыш впервые назвал ее по имени.
Ленка держалась из последних сил. «Правила кормления грудью...» – красным по белому. Если она скажет еще хотя бы одно слово – все пропало. Смирительную рубашку никто не поднесет, успокоительный укольчик не сделает.
Малыш бережно положил зажигалку на стол и быстро зашагал к двери.
Вот и все, подумала Ленка. Так мне и надо. Нарвалась на грубость.
За что это все мне? Мне одной...
Побежать? Остановить?
Малыш, пожалуйста, Малыш, не уходи! Я все прощу! А в чем, собственно, ты виноват? И что, что я должна тебе простить? Эту нелепую случайность, этот небрежный оскал судьбы, эти неловко брошенные карты: дальняя дорога, казенный дом, потеря бубнового короля и бледный призрак пиковой дамы, выходящий по ночам из пыльного зеркала?
Вернись, Малыш, мне страшно...
Разве ты совсем ни при чем?
Наверное, ни при чем. Сучка не захочет – кобель, соответственно, не сможет причинить ей никакого вреда, из чего следует, что на извечный женский вопрос «Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю?» есть окончательный и бесповоротный мужской ответ – «Всегда».
А была ли девочка? Капроновые банты... Белые носочки, красные штаны... Что-то очень похожее на рэп, подумала Ленка. И стала начитывать все то же самое, но уже в другом темпе: А была ли девочка? Капроновые банты, белые носочки, красные штаны? И куда ни поглядишь – всюду оккупанты... Всюду оккупанты потные видны... Ну и так далее. Конечно, это не Eminem, но мастерства-то не пропьешь. С таким счастьем – и в горе. А что делать, если сбычи мечт не получилось? Если только с чистой совестью отправиться в ванную на вскрычу вен...
Ленка вдавила сигарету в пепельницу и заметалась по кухне. Надо что-то делать, делать что-то надо. Под руку попадались какие-то ненужные вещи: то чайник, то пепельница, то грязное полотенце. И, словно вдруг вспомнив что-то очень важное, Ленка побежала на балкон и вернулась оттуда с ведром и половой тряпкой.
Лестничная клетка перед ее и Варькиной квартирой никогда не отличалась особой загаженностью, если не считать небольших лужиц, оставляемых Варькиной собакой, страдающей явным недержанием мочи. Преодолевая брезгливость, Ленка со всем этим безобразием блистательно справилась, но от встречи с Варькой ей увильнуть не удалось, та застала-таки ее за наведением окончательного блеска.
– Надо же! – восхитилась Варька, округлив свежевыщипанные брови.
– Пошла ты... – тепло ответила Ленка и тут же скрылась за дверью, захлопнув ее прямо перед Варькиным любопытным носом.