— Бедный мужик, — ухмыляется Алекс. — Глушит-глушит кофе, и всё равно отваливается как миленький.
Я вижу — Сопротивление для Алекса значит очень много. Он счастлив, что движение живёт и процветает, что оно охватило своими щупальцами весь Портленд. Я пытаюсь улыбаться, но щёки не слушаются. Мне до сих пор не по себе от осознания того, что всё, чему меня учили — ложь. Трудно вот так сразу перестроиться и начать думать о диссидентах — симпатизёрах и участниках Сопротивления — как о союзниках, а не врагах.
Но после того, как я прокрадусь через границу, меня смело можно будет причислить к диссидентам. В то же время, я уже не могу переиграть. Я хочу в Дебри! И, если уж на то пошло, то положа руку на сердце, я уже давно диссидент — с того самого момента, когда Алекс попросил меня встретиться с ним на Бэк Коув, и я на это согласилась. Кажется, у меня остались только смутные воспоминания о той добропорядочной барышне, какой я была раньше, которая всегда делала так, как ей говорили, никогда не лгала и считала дни до Процедуры с радостным нетерпением, а не с ужасом и отвращением. О девушке, которая боялась всего и всех. О девушке, которая боялась себя самой.
На следующий день я прихожу домой с работы и особо подчёркнуто прошу Кэрол одолжить мне её мобильник, после чего строчу Ханне смску: «Сегодня мы с А. ночуем у тебя?» Это у нас шифр такой, означающий, что я прошу подругу прикрыть мою спину. Для Кэрол мы придумали легенду, что, дескать, сильно задружились с Аллисон Давни — нашей бывшей одноклассницей. Семья Давни ещё богаче Тэйтов, а сама Аллисон — сука, какую поискать, заносчивая и высокомерная. Сначала Ханна бурно противилась тому, чтобы таинственное «А.» обозначало Аллисон; моей подруге не по нутру даже притворяться, будто она водится с такой... вот это самое слово. Но я переубедила её. Кэрол никогда в жизни не отважится позвонить Давни, чтобы проверить, там ли я, где говорю. Не только не отважится, но просто постыдится — ведь наша семья запятнана: тут тебе и отказничество мужа Марсии, и, конечно, история с моей мамой. Мистер Давни не кто-нибудь, он — основатель и президент Портлендской секции партии «Америка без deliria». Его доченька меня на дух не переносила, когда мы учились вместе в школе. Помнится, ещё в младших классах, после смерти моей мамы, она попросила учительницу отсадить её от меня подальше, потому что от «этой Тидл несёт дохлятиной».
От Ханны незамедлительно приходит ответ: «Само собой. Увидимся вечером».
Интересно, как бы среагировала Аллисон, узнай она, что мы пользуемся её именем в качестве крыши для моего парня? Наверно, лопнула бы от злости и поехала мозгами. При этой мысли мне становится хорошо на душе.