— Стойте! Вот он! Да стойте же!..
Малинин наконец обернулся, и я заметил, что он спал. Наверное, ему совсем не приходилось отдыхать в последние дни.
— Что такое? — спросил он и положил левую руку на локоть шофёра.
Машина стала.
— Дом! Дом, где офицеры, где Митрий! Вот здесь, совсем рядом.
— Успокойся, — сказал Малинин, — не надо кричать. Где дом?
— Вот здесь, за углом, — сказал я.
— Трогай помалу, — сказал Малинин шофёру.
Машина взяла вправо, и сразу стал виден дом с большим балконом, который держали на плечах две каменные женщины.
Как и тогда, улица была совсем пустой, только у ворот этого дома толпились люди.
— Этот дом? — спросил Малинин.
— Этот, — подтвердил я, чувствуя, что руки у меня начинают дрожать.
— Там солдаты, — сказал шофёр. — Должно быть, напали на след.
— Подъезжай к дому, — сказал Малинин.
Через минуту солдатская цепь преградила дорогу нашей машине.
— Стой! Выходи на мостовую!
— Свой! — сердито крикнул Малинин солдатам. — Не видите разве? Что тут у вас?
Но ему никто не ответил. Солдаты обступили машину со всех сторон.
И тут мы увидели, что это совсем не солдаты. У них только шинели солдатские, новенькие, не обношенные, и у многих они надеты просто так, нараспашку, поверх юнкерских гимнастёрок и офицерских кителей. И лица у этих солдат не солдатские: ни обветренных щетинистых скул, ни выжженных солнцем бровей, ни бледных сухих губ и рыжих от махорки усов. Совсем наоборот — вон у того даже золотой зуб во рту, а лица молодые, гладкие. И почти все с револьверами в руках.
— Так-с, — кричат они Малинину. — Господин большевик! Очень приятно! Сопротивляться, как понимаете, бессмысленно.
Они выхватывают у шофёра пистолет, снимают с Малинина ремень вместе с жёлтой кобурой револьвера, бесцеремонно выворачивают карманы и подталкивают обоих прикладами к дверям дома. Лысый офицер стоит на крыльце в шинели, стянутой ремнём.
— Увести в подвал! — распоряжается он.
У, рыхлопузый! Я готов броситься на него, но в это время длиннолицый жилистый юнкер хватает меня за шиворот и тоже тащит в дом. Однако у самых дверей он вдруг останавливается и что есть силы швыряет меня в сторону к воротам, поддаёт сзади сапогом и вталкивает под арку.
Любезный, получив сильный толчок в спину, летит за мной вслед и, не удержавшись на ногах, распластывается на булыжнике.
— Кто вздумает убежать — застрелим! — кричит юнкер и, гремя цепью, закрывает железные створки ворот.