Башни А и В на «Ахиллесе» произвели намного больше выстрелов, чем башни X и Y, которые могли вести огонь при угле поворота до тридцати пяти градусов. Орудия башен А и В так раскалились, что на них облупилась краска, они начали расширяться внутри кожухов и не могли «накатываться» после выстрела. Другими словами, они откатывались и оставались на месте. Расчеты довольно быстро поняли, что хороший удар по горячему казеннику быстро приводит их «в чувство».
В башне В возникла временная задержка с подачей снарядов. Расчеты продолжали вести огонь, забирая снаряды из штабелей. Когда же закончились бронебойные снаряды, дошла очередь до двух учебных снарядов, также хранившихся на стеллажах. Артиллеристами башни были новозеландцы, а они всегда были людьми действия. Командир расчета Сомервиль прикрикнул:
– Чего ждать! Заряжай их тоже!
Они также отправились по назначению, и Уошбурн, случайно встретившийся после войны в Гамбурге с артиллеристом «Графа Шпее», узнал, что один из учебных снарядов влетел в кают-компанию и закончил свой путь под койкой уоррент-офицера, немало озадачив последнего.
Насколько нам известно, примерно в 7:40 Харвуд прервал бой и под прикрытием дымовой завесы увел «Аякс» и «Ахиллес» – к изрядному разочарованию Уошбурна. В течение последних десяти минут у него появилось впечатление, что его снаряды наносят серьезные повреждения противнику, и он горел желанием продолжать бой. Правда, он позабыл, что очень скоро ему просто нечем будет наносить противнику повреждения. Он все еще ругался, когда его вызвал капитан Парри:
– Сколько снарядов осталось, артиллерия?
– Понятия не имею, – честно ответствовал Уошбурн. – Выясню и доложу.
Переговорив по телефону со всеми башнями, он записал полученные данные на спичечном коробке и сложил их в столбик. После этого он вызвал мостик и доложил уже гораздо более мирным тоном:
– Капитан, сэр!
– Да? – ответил Парри.
– Мы израсходовали двенадцать сотен снарядов. В погребах осталась одна треть боезапаса. Кочегары добровольно вызвались переносить боеприпасы от кормовых башен к носовым. Этим они сейчас и занимаются.
Парри сказал:
– Всем спасибо. С вами все в порядке?
– У нас есть потери, – ответил Уошбурн, – и это большая трагедия. Все остальное в порядке.
Кузнецы уже некоторое время усердно трудились над изувеченной дверью, и она, наконец, с визгом открылась. Санитары вошли в башню управления и стали выносить раненых и убитых. И тут Уошбурн впервые заметил, что сержант Тримбл, сидящий рядом с ним, странно побледнел. За все время боя он ни разу не открыл рот. Уошбурн спросил: