Хиппер мог и не огласить подчиненным содержание русского ультиматума или вовсе скрыть его, но гидропланы разбросают над германскими кораблями листовки, в которых все позиции будут прописаны.
Эта часть операции была очень легкой. Она походила на избиение. Корректировать стрельбу орудий будет гидроплан, а германцы не смогут даже ответить.
Вход в бухту был по-прежнему заминирован, и лезть туда тральщиками, в то время как «Зейдлиц» оставался еще боеспособен, Эссен не хотел. Орудия дредноута в ближнем бою еще способны потопить легкие суда. Захватить же сам дредноут уже не удастся, так что рисковать не стоило.
Эссен знал, что ждет напрасно и Хиппер никогда не примет условия ультиматума. Окажись Эссен, ни приведи господь, конечно, в схожей ситуации, он поступил бы точно так же. Ведь сдаться — это клеймо на всю оставшуюся жизнь, тяжелый крест, который ты вряд ли сможешь долго носить и в конце концов, устав от презрения, устав оттого, что в тебя на улице тыкают пальцем прохожие, о чем-то переговариваясь, пустишь пулю себе в висок. Так, если исход один, не лучше ли сделать это сразу, став вместо изменника героем.
Но окажутся ли его офицеры столь преданы кайзеру, как и адмирал? Скорее всего, что да.
Первый гидроплан, добравшись до острова, стал передавать координаты стоящих на рейде кораблей.
«Зейдлиц» не мог сдвинуться с места и представлял из себя отличную мишень для учебных стрельб, но в русской эскадре канониры выучились стрелять, еще находясь на берегу, поэтому результаты залпа были предсказуемы.
«Фон дер Танне», получив несколько торпед от торпедоносцев, тоже был прикован к одной точке, а если бы он поднял якорь и запустил турбины, то скорость его была бы сравнима с черепашьей. Лишь эсминцы сновали по бухте, точно в потревоженном муравейнике, нервно вспарывая воду, а их экипажи прислушивались, ожидая каждое мгновение услышать противный свист летящих снарядов.
Первым делом гидроплан сбросил бомбу на развалины маяка, заметив среди руин моряка, который что-то передавал флажками на «Зейдлиц». Хоть и все послание пилот не разобрал, но и так было понятно, что матрос передает координаты русских кораблей. Затем он сбил качавшийся над «Зейдлицем» воздушный шар, пробив его оболочку пулеметной очередью. Наблюдатель в гондоле, увидев русский гидроплан, нагнулся, закрыл голову руками, точно бортик той клетушки, в которой он болтался на высоте тридцати метров, мог защитить его от пуль, но ни одна из них его так и не задела. Воздух со свистом вырывался из рваных дыр, но шар не падал, а терял высоту очень медленно, саваном опускаясь на дредноут. Сперва о палубу стукнулась гондола, ее чуть протащило, но наблюдатель сумел выбраться из нее, отделавшись лишь синяками и испугом.