Больше никто не вернулся. Авиаматки потеряли в общей сложности семь гидропланов.
Пилоты разбрелись по каютам отдохнуть, поспать хоть несколько минут или, может, если повезет, часов, прежде чем поступит новый приказ.
Техники зарядили в катапульты наиболее исправные гидропланы.
Эскадра ушла вперед, развив максимально возможную скорость, чтобы не упустить покалеченный флот Открытого моря. Авиаматкам «Нарвал» и «Акула» пришлось задержаться, чтобы принять на борт гидропланы, после они попробуют нагнать корабли, но необходимости в них пока не было, потому что противника они обнаружили, а дальше все в руках флота. Авиаматки понадобятся, если Эссен упустит германцев. Вот только состояние большинства гидропланов было очень плохим, техники наспех исправляли повреждения, латали дыры, заклеивали, красили обшивку.
Германцы лишились глаз, как слепые совсем стали без дирижабля. Корабли разворачивались, медленно набирали ход, а в трюмах и на палубах экипажи все еще продолжали тушить пожары, выкачивать скопившуюся воду, заделывать пробоины. Палубы превратились в филиалы лазаретов, переполненные ранеными и обожженными с потонувших кораблей, они стонали, причитали, просили помощи, воды, что-то мычали совсем уж неразборчивое.
Шеер думал, что «Кайзеру» повезло больше, чем остальным кораблям. В него угодило всего две бомбы. Да и они оказались какими-то маломощными, взорвались слабым хлопком, почти без огня, то ли не сработали, то ли заряд в них заложили на удивление малый.
Теперь над кораблем поднимались клубы мутно-желтого дыма, очень тяжелого, похожего на какое-то варево. Он просачивался внутрь корабля, проникал под палубу, распространялся по трюмам.
О попаданиях ему доложили с командирского мостика «Кайзера». Странная это была передача. На середине ее бодрый голос капитана стал меняться, в нем появилось что-то истеричное, а потом он стал кричать о том, что люди на палубе его корабля хватаются за носы, прикрывают лица ладонями, корчатся в агонии.
— Это иприт! — наконец догадался капитан. — Иприт! В бомбах был иприт!
На кораблях никто не подумал запастись противогазами, способными отфильтровать ядовитый газ. Он постепенно поднялся выше, добрался до командирского мостика, накрыл его, пробрался внутрь. Только по крикам, раздававшимся в переговорном устройстве, уже нечленораздельным, непонятным, Шеер мог догадаться, что творится на «Кайзере». Голоса стихли, а хрип заглушил треск радиопомех.
Тишина была страшной, от нее веяло холодом, могильным холодом, заставлявшим мурашки страха пробегать по спине.