«Счастливчик», — думал Мазуров.
Пилот указал на трупы, валявшиеся в коридоре.
— Нет времени их вынести, — сказал Мазуров.
— Много их?
— Хватает. Но вы ранены? — спросил он пилота, видимо, очень громко, потому что пилот от его голоса поморщился.
— Нет, — сказал он.
— У вас кровь на лице.
Мазуров уже лез за бинтом, чтобы перевязать пилота. Тот только сейчас, похоже, заметил, что левая бровь у него намокла, провел по ней рукой, размазывая кровь, посмотрел на ладонь.
— Действительно, — удивился он, — немного задело. Ерунда.
— Давайте я вас перевяжу.
Он помог снять пилоту кожаный шлем, быстро забинтовал рану. Она и вправду была пустяковой, не опаснее пореза.
— Спасибо, — сказал пилот, — мне теперь с вами придется немного повоевать.
— Буду очень рад. У меня каждый человек на вес золота.
С нижнего этажа послышалась автоматная стрельба. Пилот встрепенулся, вопросительно посмотрел на Мазурова.
— Расстреливаете, что ли, кого-то? — усмехнулся он.
— На нижнем этаже австро-венгры. Два верхних — у нас. Они иногда пробуют прорваться.
— Да, сложная ситуация. Ваши люди, думаю, получше меня обращаются с орудиями. Давайте, я отправлюсь сдерживать эту фронду в подвале.
— Отлично. У вас из оружия, я смотрю, только пистолет. С ним много-то не навоюешь. Вам дадут автомат и гранаты.
Их больше не бомбили, видимо, на фронте у австро-венгров совсем было плохо и они побыстрее решили вернуть форт назад.
Повсюду обнажился бетон, землю с него сорвало, как будто шкуру с освежеванной туши убитого зверя. Одно из орудий заклинило, да еще в таком неудобном положении, что рассчитывать на него не приходилось, у другого и вовсе искривило ствол, и стрелять из него мог решиться разве что самоубийца.
Мазуров в очередной раз молился на австро-венгерское командование, которое не скупилось на строительство этого форта и следило за тем, чтобы никто не посмел что-то положить себе в карман при его возведении. Игнатьев сообщил, что полковник фон Гренчер, поначалу ведающий этим строительством, залез в долги, ухаживая за солисткой венского кабаре, и решил по традиции восполнить дыру в своих финансах за счет экономии на строительстве, благо ему достался столь лакомый кусок.
Мазуров не сомневался, что с солисткой кабаре фон Гренчера познакомил либо сам Игнатьев, либо кто-то из его агентов. Начальник разведки получал удовольствие от подобных авантюр. Но сорвать строительство все-таки не удалось. Растраты и промашки при строительстве обнаружила комиссия из Генштаба, был показательный процесс и, несмотря на то, что фон Гренчер делился с вышестоящим руководством, никто в трудную минуту не стал его спасать. Из него сделали козла отпущения — разжаловали, отняли все награды и расстреляли за саботаж, а семью лишили дворянства, выселили из столицы и конфисковали имущество. Зато у тех, кто продолжил его дело, и мысли не появлялось нажиться на строительстве, так что форт сделали на славу и пережить в нем можно было любую бомбежку.