В поезде, медленно следовавшем из Чикаго, все мелькавшие за окном предметы имели четкие границы. Здесь, под колючим снегом, в темноте, все расплывалось, очертаний не было, смутно виднелись лишь неопределенные формы. И Кэтрин стало страшно.
Им двоим ничего более не оставалось, как прижаться друг к другу, идти вперед и ждать весны. Она будет делать то, что должна.
Кэтрин шагнула Труиту навстречу. Он стоял, засунув руки в карманы длинного черного пальто. На меховом воротнике сверкал снег. Она едва могла разглядеть его лицо, когда он к ней повернулся. Ральф казался… каким? Печальным? Симпатичным? Скорее, одиноким.
Самой себе она представлялась нелепой — в дешевой черной шерстяной одежде, с дешевым серым картонным чемоданом. «Просто начни, — сказала она себе. — Подойди, поздоровайся, а дальше потечет само собой».
— Мистер Труит? Я Кэтрин Лэнд.
— Не может быть. У меня есть фотография.
— Это снимок моей кузины Индии.
Он чувствовал на себе взгляды горожан. Все видели и заметили подлог, и это было невыносимо.
— Вам нужно нормальное пальто, по сезону.
— Это все, что у меня есть. Прошу извинить за фотографию, но я могу объяснить.
Его обманули на глазах у всего города, выставили дураком. Сердце сильно заколотилось, ноги сделались ватными.
— Мы не можем стоять здесь весь вечер. Кем бы вы ни были, дайте мне ваш чемодан.
Кэтрин протянула чемодан, и Ральф вынул руку из кармана. На мгновение она ощутила тепло этой руки.
— Это все вещи?
— Я могу объяснить. У меня мало что есть. Я думала…
— Мы не можем стоять под снегом, когда все… короче, не стоит здесь стоять, — Ральф холодно на нее взглянул, — Ложь с самого начала. Не стану скрывать, я смотрю на это крайне отрицательно.
Он вынул из кармана фотографию и показал ей, но хотел, чтобы она превратилась в застенчивую скромную женщину со снимка. Кэтрин взглянула на фото.
— Кем бы вы ни были, но вы не эта женщина.
— Выслушайте, мистер Труит. Я здесь не для того, чтобы посмеяться над вами.
— У вас это и не выйдет. Я уже понял, что вы лгунья.
Ральф повернулся, и она последовала за ним по опустевшей платформе к повозке. Нервные лошади топали ногами, из их ноздрей вырывались струи пара. Ральф Труит поставил в повозку чемодан и пристегнул его толстыми кожаными ремнями. Он без слов подал Кэтрин руку, и она устроилась на сиденье.
Затем он исчез в снегу, снова появился и забрался с ней рядом. Впервые он прямо взглянул ей в лицо.
— Возможно, вы решили, что я дурак? Вы ошиблись.
Лошади красивой рысцой устремились в белую пустоту. Кэтрин и Ральф молчали. Из окон домов, словно издалека, струился приглушенный свет. Она не могла определить, близко или далеко от домов находится их повозка. Не могла рассмотреть, много ли в домах этажей. Повороты замечала, только когда сворачивали. Ральф знал. Лошади знали. Она здесь впервые.