Кэтрин не знала, что на это ответить, лишь подумала: «Медвежий угол! Я попала к варварам».
Наконец они выехали из города. Лошади вели себя норовисто. Ральф никогда не бывал с ними груб, и сейчас они нервничали, спешили попасть туда, куда их гонят.
Сквозь снежную пелену Кэтрин видела бесконечные плоские поля по обе стороны от дороги, широкую замерзшую реку. Все так мрачно и одиноко.
Она думала о городских огнях, о бесконечном движении, о пивных барах, окна которых ярко светят в ночи, о музыке и смехе, о девушках, приделывающих шляпки к волосам и гуляющих по улицам в поисках приключений. Они смеются у пылающих каминов вместе с мужчинами, пославшими им любовные письма. Едят ростбиф и пьют шампанское, торопятся куда-то; при беге по снегу их платья задираются до колен. Этих девушек манят игорные столы, камины, танцы и веселая компания.
Здесь, за городом, царило безмолвие. Не было ничего, кроме их повозки. Дорогу освещали фонари.
Река казалась твердой, как железо.
Кэтрин представляла томную сладость воздуха опиумных притонов, уютное тепло помещений в холодные вечера, когда на улицу лучше не выходить. Ее воображение рисовало девушек из ночного клуба, мужчин с колодами карт в карманах и револьверами за голенищами сапог. Китайца, будящего их и подающего чай после того, как буря утихнет, или когда рассветет, или когда закончатся деньги. Улицы проснутся, транспорт повезет людей — нормальных людей — на работу. А девушки будут хохотать, понимая, как низко они пали.
Миллион миль отсюда. Другая жизнь, другая ночь, миллион миль по черной реке к яркому и шумному городу. Ее друзья уже приготовились к ночи, потянулись к теплу, к музыке. Подруги надели красивые платья и сейчас потешаются над ее безрассудством. Она стала для них деталью прошлого. У них нет памяти.
Вдруг, откуда ни возьмись, выскочил олень и через мгновение исчез. На долю секунды мелькнули его испуганные глаза. Рогами он задел лошадей, и мир обрушься в белый хаос.
Лошади в испуге отшатнулись и подскочили. Повозка накренилась и едва не перевернулась. Кэтрин слышала хриплое ржание, напоминающее стон; лошади понесли, закусив удила, с грив полетели льдинки. Ральф поднялся и изо всех сил натянул поводья. Кэтрин застыла от страха, какого еще не испытывала.
Лошади свернули с дороги, колеса выехали в целину. Послышался такой звук, будто кость пилили ножом. Повозка врезалась в тонкий забор, все обратилось в шум и хаос. Труит, выставив вперед ногу, выкрикивал клички лошадей, тянул назад и ругался. Мороз становился все ощутимее. Помертвевшая от ужаса Кэтрин почувствовала, как повозка угодила в выбоину, в высохшее русло осеннего ручья. Ральфа подбросило, он потерял поводья. Железный обод колеса ударил его по голове, и он упал на дорогу. Обезумевшие лошади устремились к черной реке.