Под своим именем христиане появляются у римских писателей в связи с пожаром Рима при императоре Нероне. В 64 г. в Риме вспыхнул грандиозный пожар, от которого особенно пострадали бедные кварталы. После пожара стали ходить упорные слухи, что поджог города был совершен по приказанию императора, который хотел на месте сгоревших домов построить новые роскошные здания. Как пишет Тацит, пресечь эти слухи было невозможно «ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам». Тогда Нерон решил «найти виновных» и обвинил в поджоге христиан, которые, по словам Тацита, навлекали на себя «своими мерзостями» всеобщую ненависть. Христиане подверглись жестоким пыткам и изощренным публичным казням. Выбор христиан в качестве виновников пожара отнюдь не свидетельствует об их многочисленности, как склонны думать некоторые исследователи. Император выдал на растерзание разъяренному плебсу сравнительно небольшую группу людей, которые были чужаками в Риме и за которыми не стояла сколько-нибудь значительная социальная или этническая группа, а следовательно, можно было не опасаться выступлений в их защиту в провинциях. Таким образом, решение Нерона обвинить в поджоге Рима христиан было вызвано не принципиальной борьбой с христианством, а тем, что эта малоизвестная группа оказалась наиболее удобной в качестве «козла отпущения».
Нет никаких свидетельств того, что при Нероне был издан какой-либо антихристианский эдикт или что преследования христиан вышли за пределы Рима. Но казни по обвинению в поджоге Рима привели к тому, что о христианах заговорили и, как пишет Тацит, сама жестокость казней пробуждала сострадание к этим людям (что, в сочетании с ненавистью к Нерону, увеличивало, вероятно, число их сторонников).
Первые вполне определенные сведения об отношении государства к христианам содержатся в уже неоднократно упоминавшейся переписке Плиния Младшего с императором Траяном. Плиний был послан императором навести порядок в провинциях Вифиния и Понт в Малой Азии. Ему поступил донос, обвинявший ряд людей в христианстве. Плиний оказался в затруднении. Он пишет Траяну: «Я никогда не присутствовал на следствиях о христианах, поэтому я не знаю, о чем принято допрашивать и в какой мере наказывать… прощать ли раскаявшихся, или же человеку, который был христианином, отречение не поможет, и следует наказывать само имя, даже при отсутствии преступления, или же преступления, связанные с именем» (т. е. ритуальные — X, 96). Из этого отрывка видно, что Плиний кое-что слышал о христианах (вероятно, в связи с казнями времен Нерона), но знал о них очень мало. Никаких постановлений, определявших отношение государства к христианам, не было. Расследования по делам о принадлежности к христианству были еще столь редки, что Плиний даже не знал, как они проводятся. Он поступил в соответствии с установкой римских властей на удостоверение в лояльности жителей империи (независимо от того, в какого бога они верят). Он заставлял их поклоняться статуям богов, императора и хулить Христа. Тех, кто это делал, он отпускал. Что же касается самого христианского вероучения, то Плиний не счел его сколько-нибудь опасным: «Я не обнаружил, — пишет он, — ничего, кроме безмерно уродливого суеверия». Но при этом он все же приказал казнить тех, кто отказывался совершать жертвоприношения. Другими словами, он наказывал не за принадлежность к христианству, а за неповиновение имперским установлениям и обычаям. Примерно так же относился к христианам и сам Траян. Он не придавал сколько-нибудь серьезного значения их существованию. Смысл его ответа Плинию сводился к тому, что выискивать христиан незачем, но если поступит донос, то тех, кто «помолится нашим богам», следует помиловать, а упорствующих наказать Тертуллиан впоследствии отмечал противоречивость этого указания Траяна: коль скоро христиан не надо разыскивать, то почему — если они обнаружены — их надо наказывать? Между тем Траян был достаточно логичен. Христиане, как таковые, не беспокоили императора но публичное неповиновение должно быть наказано, прежде всего, конечно, в назидание окружающим. Многие из тех, кто приносил жертвы перед статуями императора или Юпитера, уже не верили в божественность ни того ни другого, но исполнение подобных обрядов означало исполнение долга гражданина и подданного, включало человека в общественную систему. Люди, не желавшие поклониться статуе императора, казались Плинию и многим его современникам безумцами: ведь для большинства из них этот акт не имел никакого мистического смысла.