— Рада встрече. Меня зовут…
— Никаких имен. Придерживаемся правил. Так безопаснее для нас обоих.
— Ох.
— Так что, я — Билл Фриман, а ты будешь Энни…
— Харгрейв. А ты немного параноик, верно?
— Да. — Я провел свой обычный тест на паранойю — да, я все еще мог дышать. — Я твердо верю в принцип необходимого знания. Тебе незачем знать мое настоящее имя, и, если ты его все же узнаешь, это будет только помехой для дела.
«И не только, — подумал я про себя. — Нам нельзя становиться друзьями». Меньше всего мне нужны будут эмоции, когда придется выбирать между объектом и напарником.
Пока мы разговаривали, она сняла куртку и бросила ее на диван. Верхняя часть тела отлично сочеталась с той, которая уже была открыта моему взгляду. Сложив их, я пришел к неизбежному выводу: хочу. Вернее, хотел бы, если бы она не была собственностью компании.
Она прошла в свою комнату, а я включил чайник. Несмотря на то что я ничего не имею против кофе, я живу чаем. По стандарту НАТО — с молоком и двумя кусочками сахара. В холодильнике нашему вниманию был представлен обычный ассортимент готовых блюд. Мы пробудем здесь пару дней и не будем покидать квартиру, пока не подготовимся к работе. Я громко спросил Энни, не хочет ли она перекусить, и получил утвердительный ответ, так что снял крышку с упаковки мясного пирога и сунул его в печку вместе с овощным рагу. Можно будет добавить растворимое картофельное пюре. За полчаса на уровне «семь» все должно быть готово, тем более что в инструкции указан срок двадцать минут. Затем я вернулся в гостиную с двумя кружками чая, где обнаружил сидевшего на диване помощника Босса. В оправдание своего визита он держал на коленях кейс с документами.
Это был Пирс. Согласно штатному расписанию, он числился экспертом. Высокомерный наглец считал, что отец должен устроить его в МИ-5 или в другую, столь же престижную контору, где бы он не сталкивался с такими презренными оборванцами, как мы. Во время войны в отделе действительно служили джентльмены, подобные Тулу Гесельшафту, но утонченная атмосфера клубов и отделанных деревом ресторанов осталась в прошлом. Как и любое другое подразделение секретного фронта, мы работали в самом низу и не чурались испачкаться. Пирс все это просто ненавидел. Лично я думаю, что служба в Кладовке (наше собственное название отдела, бывшее в ходу среди старших офицеров) его раздражала. Эта работа была слишком секретной. Иметь допуск к тайнам, о которых большинство людей даже не слышали, и не иметь возможности об этом поговорить было для него невыносимо. Пирс едва не кипел от злости, когда его приятели из Оксфорда и Кембриджа обменивались прозрачными намеками, рассказывали о мелких подробностях своей службы и явно наслаждались, демонстрируя свою причастность к важнейшим делам. Но стоило кому-то из этих напыщенных идиотов догадаться, чем занимался Пирс, меня бы тотчас послали с приказом предотвратить дальнейшие разговоры. Время от времени такое случалось с сотрудниками МИ-5, имевшими доступ к действительно важным сведениям. Что ж, не так уж часто появляется возможность представить кого-то из них в качестве фетишиста, подавившегося огурцом, который был использован для орального секса.